Книга Девять снов Шахразады, страница 56 – Шахразада

– Ты у меня в долгу за это, бабушка.

– Ха! Если бы не я, тебя бы вообще на свете не было.

– На это трудно возразить, – пробормотала Маргарита.

Мистер Сен-Олмс обернулся к ней, по-видимому, лишь для того, чтобы отвернуться от бабушки. Маргарита вежливо ему улыбнулась. Он всегда напоминал ей льва – грозного и хищного, полного беспокойной энергии. Его волосы были неопределенного цвета – не то светло-каштановые, не то темно-русые. Всегда немного растрепанные и не по моде длинные, стянутые в хвост на затылке. Он был высок ростом, с сильным телосложением атлета и немного неправильными чертами лица, делавшими его красивым, а не хорошеньким. А глаза у него были голубые! По-настоящему голубые, вызывающие беспокойство. Почему беспокойство? Маргарита слегка тряхнула головой. Что за дурацкая мысль? У нее тоже голубые глаза, но они уж точно ни у кого не вызывают беспокойства.

– Что же привело вас сюда, мисс Фитцджеральд? Я и не знал, что вы такая любительница музыки.

– Если бы она любила музыку, – вмешалась леди Данбери, – то давно сбежала бы во Францию.

– Как же она не любит, когда не участвует в разговоре, – буркнул он, не оборачиваясь. – О!

– Что, палка? – вежливо осведомилась Маргарита и стала с интересом наблюдать за тем, как Деймон, не поворачивая головы, схватил трость и ловко выдернул ее из рук бабушки.

– Вот, возьмите и присмотрите за ней. Пока графиня сидит, она ей не понадобится.

Маргарита чуть было рот не открыла от изумления. Даже она не смела так вольно обращаться с леди Данбери.

– Вижу, я наконец произвел на вас впечатление. – Он откинулся на спинку стула с весьма довольным видом.

– Да, – не успев подумать, ответила Маргарита. – То есть нет.

– Как отрадно!

– Я имела в виду, что даже не успела ни о чем подумать.

Он похлопал ладонью по сердцу.

– Вы меня ранили прямо в сердце.

Маргарита стиснула зубы. Он что, издевается? Все ее светские знакомые были ясны ей, как открытая книга. Но Деймон Сен-Олмс ей непонятен. Она искоса глянула на Пенелопу – слышала ли она? Но та успокаивала леди Данбери, которая все еще невыносимо страдала из-за потери своей трости. Маргарита оказалась зажатой между Деймоном Сен-Олмсом с одной стороны и лордом Соммерсхоллом, никогда не отличавшимся худобой, – с другой. Ей даже пришлось немного подвинуться к Деймону, который излучал невероятное тепло.

Боже правый, неужели этот человек лежал, обложившись грелками с горячей водой, прежде чем отправиться на музыкальный вечер? Маргарита стала незаметно обмахиваться программкой.

– Что-то не так, мисс Фитцджеральд? – спросил он, с интересом заглядывая ей в лицо.

– Нет, все в порядке. Просто здесь жарковато, вам не кажется?

Деймон посмотрел на нее немного дольше, чем ей этого хотелось бы, и обернулся к леди Данбери.

– Тебе жарко, бабушка?

– С чего ты взял?

Он опять повернулся к Маргарите и чуть пожал плечами.

– Видимо, жарко только вам.

– Должно быть, – процедила она сквозь зубы, упорно глядя прямо перед собой.

Может, не поздно сбежать в дамскую комнату? Пенелопа станет жаловаться, что она оставляет ее одну, но ведь с ней еще два человека. Можно все свалить и на лорда Соммерсхолла: он все время ерзал на стуле и иногда толкал ее, скорее всего преднамеренно. Маргарита снова чуть-чуть подвинулась вправо. Деймон Сен-Олмс был последним человеком, к которому ей хотелось бы прижиматься. Однако тучный лорд Соммерсхолл привлекал ее еще меньше.

– Что-то случилось, мисс Фитцджеральд? – участливо осведомился Деймон.

Она покачала головой, собралась вскочить, но не успела. Раздались аплодисменты. Маргарита подавила стон. Одна из девиц Смайт-Смит объявила начало концерта. Прекрасная возможность была упущена, теперь просто невежливо было встать и уйти, особенно с первого ряда. Одно утешало – она была не единственной страдающей душой в этом зале. Едва девицы Смайт-Смит подняли смычки, приготовившись терзать инструменты и уши слушателей, как мистер Сен-Олмс вздохнул и тихо прошептал:

– Да поможет нам Бог!

Говоря по чести, на свете существовал лишь один человек, ради которого Деймон готов был слушать нечто, столь мало напоминающее музыку. И этим человеком была бабушка Данбери.

– Больше никогда, – шепнул он ей на ухо. Сначала им пришлось прослушать нечто, что должно было быть Моцартом, потом нечто объявленное как Гайдн, за которым последовала пародия на Генделя.

– Сиди прямо, – прошептала бабушка. – Ты ведешь себя невежливо.

– Мы прекрасно могли разместиться в последних рядах.

– И пропустить такое развлечение?

Даже с большой натяжкой подобный вечер нельзя было назвать развлечением, но бабушка испытывала какую-то патологическую страсть к этому ежегодному мероприятию. Как обычно, четыре девицы Смайт-Смит сидели на небольшом возвышении, причем две из них играли на скрипках, третья – на виолончели, а четвертая на фортепиано. И каждая так старательно пыталась исполнить свою партию соло, что им почти удалось произвести впечатление на публику.

– Хорошо, что я люблю тебя, – бросил он через плечо.

– Ха, – явственно прозвучало в ответ. – Хорошо, что я люблю тебя.

– Мистер Сен-Олмс?

Деймон обернулся. Его окликнула Маргарита, о которой он, задумавшись о своих делах, забыл.

– Извините, – пробормотал он и улыбнулся так, как обычно улыбался, когда ему требовалось умиротворить женщину. – Я замечтался. – Она посмотрела на него с сомнением, и Деймон добавил: – Со мной такое иногда случается.

Маргарита не смогла не улыбнуться в ответ, и Деймон мысленно поздравил себя с успехом. День, когда он не сможет заставить женщину улыбнуться, будет его последним днем в Лондоне. Потом ему останется только удалиться в заокеанские колонии.

– При обычных обстоятельствах, мисс Фитцджеральд, – сказал Деймон, поскольку требовалось поддерживать вежливый разговор, – я спросил бы вас, понравился ли вам концерт, но сейчас это прозвучало бы настоящим издевательством.

Она заерзала на стуле, что было удивительно, поскольку молодых девушек с юного возраста обучали подолгу сидеть прямо и не шевелиться. Это неожиданное движение еще больше расположило его к ней. У него тоже была привычка барабанить пальцами по столу. Деймон ждал ответа, но Маргарита молчала, явно чувствуя себя неловко. Наконец она наклонилась к нему и прошептала:

– Мистер Сен-Олмс?

Он тоже наклонился и заговорщически повел бровью.

– Мисс Фитцджеральд?

– Вы не могли бы пройтись со мной по залу? – Она чуть обернулась и едва заметно кивнула через плечо. Лорд Соммерсхолл развалился на своем стуле, задевая Маргариту внушительным торсом.