Онлайн книга «Ваниль»
— Что делать? — сокрушалась во дворе Ашаман. — Мы опозорены перед всей деревней. Мой отец несчастен, и моя сестра зачахнет. Через неделю, решив, что время пришло, я заявила: — Лейла не может оставаться в таком состоянии. Ей нужно уехать. — Куда уехать? — спросила Ашаман, по привычке похлопывая себя по щеке. Мне не пришлось задумываться, чтобы ответить: — На поиски той, которая ее закрыла, вот и все. — И не думай об этом! В нашей семье ни одна женщина не покидала деревню. — С этим нужно смириться. — И кто будет ее сопровождать? Я помолчала, прежде чем произнести: — Я часто вижу во сне вашу мать, Бог забери ее душу! Она всегда одета в белое платье с зеленым поясом, настоящая райская гурия. Свет озаряет ее лицо — нет, Лейла, пожалуйста, не начинай снова плакать! Лучше послушай: покойная каждый раз берет меня за руку и заставляет поклясться на Коране, что я буду наблюдать за вами… Я прочистила горло и добавила: — В память о Фатиме и для того, чтобы сдержать мое обещание, я готова сопровождать Лейлу хоть до края земли! Я не поняла, были ли две сестры довольны или удивлены. Я поспешила опередить их опасения и возражения: — У меня нет ни связей, ни мужа, ни детей. Я отправлюсь в это путешествие вместе с Лейлой. Она вернется и восстановит свою честь. И в тот год, деливший век на две половины, в конце весны началось наше путешествие. Наши новые родственники говорили, что мы должны вернуться до третьей декады луны, иначе дьявол похитит нашу счастливую звезду, что на языке попроще означало: по прошествии этого времени Тарек откажется от Лейлы. В то же утро новость облетела всю деревню, и клан Омранов устроил так, чтобы все знали причину нашего отъезда: вернуть фигурку влагалища, которая его закрыла. Тогда Лейла сможет произнести формулу, которая ее раскроет, брак состоится, в Зебиб вернется спокойствие, женщины будут меньше говорить о влагалище, имам не будет больше возмущаться, петухи будут кричать вовремя, а собаки перестанут надрывно лаять. Бог будет доволен, даст своей пастве богатства этого мира и доказательства того, что она попадет в другой. Лейла выйдет замуж за Тарека, Тарек женится на Лейле, и пара заселит землю маленькими мусульманами. * * * Мы отправились в путь, неся с собой два узла, сосуд с водой, корзину, наполненную котлетками из сушеного мяса, хлебом и рогами газели. Я немного опоздала, улаживая некое дело, но ровно в семь часов мы отправились в путь. Покрывала защищали нас от чужих взглядов и любопытства. У Лейлы были видны только подошвы ног, покрытые рисунками хны. Что до меня, я вышла из того возраста, когда женщина должна заматываться как привидение. Закон позволял мне выпустить несколько прядей или открыть часть лодыжек под предлогом того, что я больше не могла возбудить правоверного, раз мне уже исполнилось сорок лет. Боже! Как они ошибаются, не видя, какое желание вызывают зрелый живот и груди! На груди я спрятала деньги, которые неохотно дал нам отец Лейлы; на них мы должны были добраться до места назначения. Крестьянин провез нас на своей тележке часть пути. Нам оставалось пройти пешком километров десять до железнодорожного вокзала. Посреди полей я начала разговор, решив вернуться к причине нашего отъезда: — Твой муж не смог тебя открыть, потому что твое влагалище противостояло его атакам. Щеки Лейлы покраснели, как маки, которые росли вокруг. — Я хочу, чтобы ты знала, что с тобой. Ты хоть что-то понимаешь? Она пробормотала: — Я иногда слышала… произносили слово… «закрыта», но я не пыталась понять, что это значит. — Ты ничего не помнишь о том дне, когда тебя закрыли? — Нет, я не помню. Я дура! Конечно, эффективность закрытия заключается в том, чтобы скрыть его от заинтересованной девушки. — Но однажды, — продолжила Лейла, сосредоточившись, — я услышала, как мама шепчет моей будущей свекрови: «Даже армия фараона не справится с ее влагалищем». Я не пыталась понять. Я замедлила шаг: — Ты знаешь, что такое влагалище? — Самая дорогая вещь, которую девушка должна хранить. — Да, но что это? — Оно напоминает паутину, которая защищает вход… Я подбодрила ее жестом. — Я его едва трогала… потому что боялась разорвать по неловкости. Мама ощупывала мои груди, бедра и ягодицы, подтверждала, что моя талия стройная, таз на месте и изгибы тела не изменились. Когда я ходила и прыгала, мне нужно было вести себя осторожно, и я никогда не разводила ноги слишком сильно. Такова была цена за то, чтобы удерживать на месте девственную плеву, я это знала. Я вспомнила свою собственную мать. Те же самые советы, проверка всего тела. Я постаралась забыть об этих прикосновениях, считая их бесстыдными. Но иногда я трогала и трогала все мое тело, терлась обо все, на что ложилась, о край матраса, кровати, стола или о перила. На заброшенной ферме или в шалаше я позволяла двоюродным сестрам войти на порог моей поляны. Я повторяла пословицу моего селенья: «Целуйся и резвись, как хочешь, но следи за тем, чтобы сохранить место, которое принадлежит мужу!» Эта радостная связь, которая соединяла меня с моим телом, оборвалась в тот день, когда Садек получил его в собственность. Я удержалась от того, чтобы признаться в этом девушке, для нее это было бы преждевременно. Лейла продолжила грустным голосом: — Возможно, они меня закрыли, но не стоило так поступать. Я всегда была убеждена, что мое тело — не мое. — Вот как? — Мама говорила, что тело женщины не принадлежит ей. Я понимаю. — Что ты понимаешь? — Тело нужно закрыть, потому что, открывшись, оно может стать источником бед. Мне предстояла сложная задача. — Твое влагалище закрыли, чтобы предотвратить опасность, так? — Да… мама говорила: «В тебе живут все демоны земли, берегись и не выпускай их, мужчины от этого умирают». Вдруг, при слове «мама», Лейла повернулась к деревне и залилась слезами. — Что такое? — Я не хочу покидать своих родственников. Я не должна была уходить. Я попыталась ее утешить: — В чем-то несчастье даже пошло тебе на пользу. Без этих злоключений ты не смогла бы попутешествовать. — И я сменила тему: — Ты его хотя бы любишь? — Кого? — Того, с кем собираешься связать свою жизнь. — Тарек мне ничего не сделал, я не могу его ненавидеть. |