Онлайн книга «Декаданс»
– Я думаю, если ты его убьешь, суд тебя оправдает. – Нет, не его. Вся злость идет на нее. Постоянная конкуренция. Тут не ревность, а именно конкурентная борьба. – Н-н-да, муженек у тебя изобретатель, а может, ну его? – Все было бы ужасно, если бы не было еще ужаснее. – Таня пересела на мой гамак и чуть ли не вплотную прижалась к уху. – Один раз утром, когда милый ушел, она пришла ко мне в ванну и давай меня мыть, я такая уже усталая от этих игрушек, что сдалась и даже не выгнала ее. А она меня мыла, мыла, потом хоп и просто, понимаешь, отымела меня... – Ха-а-а! – я не смогла удержаться. – ...Вибратором! – опустила глаза Таня. – И мне это больше понравилось, чем с мужем. Вот в чем весь ужас. – А откуда он эту мастерицу взял? – Не знаю, видно, учитель ее и нашел. Она вообще странная. Поит милого сырыми яйцами, настойками из лука и сельдерея, а масло ростков пшеницы дает запивать красным сухим вином. – Так, может, она и тебе какого-нибудь зелья нашаманила? – Может, но от этого ситуация не меняется. Мне с ней в постели лучше, чем с милым, и это факт. Я теперь не его ревную, я ее. Милого, конечно, я люблю, он мне очень родной, единственный. Но секса хочу только с ней. – Круто. Приплыли! – Но есть небольшие полюсы жизни втроем... Недавно Марина себя плохо чувствовала, и поэтому мы пропустили ненавистные мной теннисные поединки с друзьями милого. Ведь у нас семья, и мы должны друг о друге заботиться. А больному человеку нужно внимание! Сейчас я тебе кое-что покажу! Восхитительно! Она вскочила и исчезла в дверях, задев ветровые колокольчики! Я раскачивалась в гамаке и не могла опомниться от услышанного. Можно лишь воскликнуть слова Сократа: «Я знаю только то, что ничего не знаю!» И не понимаю вдобавок! – Вот! – моя сияющая счастьем, как новогодняя елка, подружка бережно положила мне на колени огромный фотоальбом. Я курила и листала страницы, осуждая и одновременно завидуя. – У-у-ух! «Кама Сутра» отдыхает! Кто это снимал? Яркие фотографии манили своей эротичностью, здесь очевидно поработал профессионал. В «домашнем» альбоме имели место и гинекологические подробности, и сексуальные сцены. Очень часто возбуждает не то, что уже обнажено, а то, что начинает обнажаться, не то, что уже пылает от страсти, а то, что начинает возбуждаться, не сам момент сладострастного оргазма, а миг его предвкушения. Три, казалось бы, обыкновенных человеческих тела смотрелись как музейные статуи: изящно, совершенно, божественно. Я пленилась натуральностью позиций, изысканностью чувственности в мимике, подлинностью переживаемых моделями ощущений, это была настоящая эротика. Это искусство. Не высосанное из пальца ради славы и денег, а шедевр искренности, отражение чувств. – Кто это снимал? – повторила я вопрос, пепел с сигареты упал на юбку. Я не могла оторваться от альбома. Наша с Сержем самая эротичная фотография – запечатленная с помощью мобильного моя утренняя задница, торчащая из-под одеяла. – Голубой фотограф! Он кокетничал с милым, это было так занятно! – Танька лукаво улыбалась. – А она красивая, эта ваша, как сказать?.. Подружка! – Да она просто чудо! Хочешь посмотреть? – Еще бы! Через несколько минут на веранде появилась девочка. Ребенку от силы было семнадцать лет. Чистые голубые глаза, светло-русые густые волосы, осиная талия и упругая грудь. Существо как у себя дома развалилось в гамаке, отпило из Таниной чашки и приступило к погрызанию семечек. Демонстрируя навыки мелкой моторики, существо бросало очистки в пепельницу, лязгая зубами. У меня пропал дар речи. Таня суетливо подливала ромашковый чай. Не переставая грызть, существо внезапно обратилось ко мне. – Мне Танечка говорила, у тебя салон красоты, можно мне карту скидочную? Наглость – второе счастье. – Скромность, говорят, украшает женщин! – Так дашь карту? – существо совсем не обиделось на мой оскал, что заставило меня выглядеть глуповато в собственных глазах. А может, она не наглая, а просто настойчивая? – Внизу в сумке лежит. Буду уходить, отдам. – Спасибо! – Лолита улыбнулась во весь рот, сверкнув застрявшей в зубах черной шелухой, и продолжала хомячить. – Правда, Танюша красавица? – снова обратилась она ко мне. – Ну, да! – удивленно ответила я. – Ты тоже очень красивая, но у тебя нет улыбки. Ну, внутренней улыбки. Видимо, Лолита взяла на себя полномочия просканировать меня. От неожиданности я спросила: – И что мне теперь, повеситься?! – Хи-хи! Не, не надо! – серьезно ответила она. – Но ты же любишь, когда тебе люди улыбаются? А себе не улыбаешься. – Я что, как гуинплен, должна ходить и лыбиться? Это, по-моему, уже отклонения в нервной системе. – Не-а! Я про другое! Про внутреннюю улыбку. Ты вот знаешь, как расположены твои органы? Ты небось думаешь о них только тогда, когда что-то болит... – И что? Я начинала закипать. Какого черта это существо обвиняет меня в незнании анатомии? – Когда знаешь, где расположен беспокоящий тебя орган, представляешь его и улыбаешься ему, а он улыбается в ответ. Таким образом тело оздоравливается. Глаза начинают блестеть. Красота – это здоровье... Пепельница была переполнена очистками, а существо все продолжало насыщаться. – Тело – храм души, – блаженно пропела Таня. – Философия сплошная! – окатила я. – Ладно, мне пора. – А поулыбаться ? – смеялась Таня. – Проводи меня! И давай договоримся насчет склепов. – Девочки! Давайте сядем в лотос и чуть-чуть поулыбаемся себе! – Лолита перестала наконец поедать семечки, в ее голосе звучала просьба. Какая я ей на хрен девочка?! Ну, если только морально. Свои длинные ножищи, начинающиеся там, где у меня заканчиваются уши, Лолита закрутила в узел и села на него. Таня тоже приняла позу «лотос», скрестив ноги и выпрямив спину. Я с неохотой поддержала затею. Мы сидели с закрытыми глазами, следили за своим дыханием, пытаясь сделать его равномерным, плавным и глубоким. Коленки затекли сразу, спина все время хотела ссутулиться. Дышать так, чтобы живот выпячивался вперед при вдохе, а не при выдохе, у меня так и не получилось. Мне надоело, и я открыла глаза, но наша смотрящая просекла маневр и протянула мне шарф – завязать глаза. Я почему-то послушалась. Лолита затеяла игру: называла какой-нибудь орган и говорила, где он находится. От нас требовалось представить этот орган и как бы улыбнуться ему всеми позитивными струнками души. Вместо органов в моей памяти всплывали, как слайд-шоу, интимные фотографии Танюши. Вместо того чтобы представлять свою печень, я визуализировала Танькину грудь – маленькую, как у подростка, изящную, с крепкими острыми розовыми сосками. Вместо шишковидной железы – даже не знала, что у меня такая имеется – мне вообразилась фотография, где Лолита в душе в мокрой просвечивающей рубашке ласкает фаллос, а ее упругие ягодицы отражаются в зеркале напротив. «О чем ты думаешь, извращенка???» |