Онлайн книга «История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой. Книга 1»
|
– Боже правый, вот так дела! – пробормотал он, а я насмерть перепугалась таких огромных денег. Прошло много времени, пока Ценци, наконец, не сказала: – Вот, он уже стоит… теперь идите сюда. Мы услышали, как они упали на постель. Однако буквально через минуту Ценци расхохоталась: – Да он же опять не стоит… Пожилой мужчина что-то пробормотал, они долго ворочались в постели, затем Ценци прорвало: – Ах… ах… да… так… это здорово… здорово… да… дальше… быстрее… Рудольф, обернувшись ко мне, заметил: – Сейчас он лижет её. Потом Ценци крикнула: – Идите сюда, он стоит снова… Они вновь принялись ворочаться. И Ценци засмеялась: – Ну вот, он опять размяк. Пожилой мужчина сердито сказал: – Это неправда… ты только вставь его внутрь… Кровать заскрипела, а Ценци сказала: – Да вы же не вставили вовсе… Пожилой мужчина вспылил: – Не торопи меня! Я ещё войду… Кровать продолжала скрипеть и скрипеть. Ценци глубоко выдохнула и крикнула: – Так… наконец-то… вот сейчас… да… хорошо ведь трахаться… хорошо… а?.. Уже кончено… До нашего слуха донеслось, как они снова расхаживали по кухне и перешёптывались. Потом входная дверь скрипнула, Ценци крикнула: «Целую ручку» и сразу после этого вбежала в комнату. Она была в рубашке и с зажатой в ладони монетой в десять гульденов. С восторгом она вручила её Рудольфу. Вечером, естественно, опять состоялась основательная загрузка. Мы все упились в стельку, и я уже не помню, чем мы все потом занимались. На следующий день мой отец снова проспал на работу, и поскольку теперь его прогулы приняли хронический характер, то его в один прекрасный день просто вытурили с предприятия. Он пришёл домой ругаясь и проклиная всё на белом свете, однако Рудольф утешил его: – Не горюй, ты скоро снова найдёшь работу. Они давно уже перешли друг с другом на «ты». Мой отец был крайне обескуражен случившимся и всё никак не мог успокоиться. – Выспись несколько дней, а потом пойдёшь искать себе новую работу, – порекомендовал Рудольф, – тебе только на пользу пойдёт, если ты как следует отоспишься. Таким образом, мой отец начал отсыпаться. Он до полудня валялся в постели, резался в карты с Рудольфом и коротал время, попеременно играя то моими грудями, то грудями Ценци. При этом он употреблял меня чуть ли не каждую ночь, а днём нередко проделывал это и с Ценци, поскольку был постоянно под мухой. Сидя безвылазно дома, он однажды тоже стал свидетелем того, как Ценци явилась домой с неким господином. Теперь мы втроём стояли за кухонной дверью и подслушивали, как обстряпывалось дело. Отец был очень удивлён и вытаращил глаза, когда Ценци, наконец, вошла в комнату и вручила своему Рудольфу три гульдена. Через несколько дней к нам наверх поднялся домоправитель и объяснил, что не намерен больше терпеть подобное. Либо мы, дескать, съезжаем с квартиры, либо Ценци прекращает водить мужиков. Домоправитель вёл себя очень вежливо и особенно любезно разговаривал с Рудольфом, а Ценци смеялась. Я полагаю, что Рудольф дал ему загодя крупную взятку, и не сомневаюсь, что Ценци разок-другой переспала с ним. Ибо в противном случае он вообще не стал бы особенно церемониться, так долго и терпеливо взирая на это хозяйство, наверняка не был бы столь учтивым и не высказывал бы сожаления по поводу означенного предписания. Запрет исходил непосредственно от самого домовладельца. Когда домоправитель откланялся, Рудольф забрал Ценци с собой на кухню, где между ними состоялась долгая беседа. По её завершении они уже не вернулись в комнату, а вместе улеглись на постель. И было слышно, как она пищала, лепетала и просила «ещё», доносились какие-то громкие звуки, и всё это так живо на нас подействовало, что мы с отцом, даже безо всякого вина, не раздеваясь, затеяли нашу игру. Ценци отсутствовала теперь дома и всегда появлялась у нас только вечером, иной раз очень поздно ночью, а иной раз и вовсе на следующее утро. Если, приходя, она заставала Рудольфа в нашей комнате, то прямо при нас отдавала ему заработанные деньги, и отец ничем в такую минуту не интересовался живее, как суммой, которую она приносила. Поскольку отныне Ценци денно и нощно отсутствовала, а, бывая дома, чаще всего спала, то теперь мне приходилось одной удовлетворять отца и Рудольфа. И порой мне случалось ночью переходить от одного к другому, если Рудольф сам не являлся прямо к нам и не укладывался в постель третьим. Отец часто просил у Рудольфа денег взаймы и всегда получал их от него, потому что отец ничего больше не зарабатывал и, естественно, уже через пару недель столкнулся со всякого рода материальными трудностями. Но однажды Рудольф в ответ на подобную просьбу заметил: – А почему же Пеперль ничего не зарабатывает? – Пеперль? – переспросил отец и поглядел на меня. – Ну да, – продолжал Рудольф, – она вполне могла бы зарабатывать так же, как Ценци… – Значит, она должна стать проституткой? – медленно спросил отец. – Ах, что там… проституткой… – воскликнул Рудольф, – она и сейчас делает то же самое, что и Ценци… только ничего не получает за это… тысячи девчонок, должно быть, зарабатывают деньги подобным способом. – Оно, конечно, верно, – промолвил отец, нерешительно уставившись в пол, – однако… – Однако то да однако это… – Рудольф заговорил строгим тоном, – вы, вероятно, думаете, что когда девчонку пудрит её собственный отец, это лучше? Ну, вот то-то и оно. Ценци, – продолжал он, – поддерживает отношения исключительно только с утончёнными господами, с людьми заурядными она не водится. Что же вы думаете? Уж её-то я выдрессировал… и господа, которые пудрят Ценци, будут, во всяком случае, поблагороднее, нежели преподаватель катехизиса, который трахал Пеперь, да так ни разу ничего ей не заплатил. Подонок. – Подонок, – подтвердил отец с запоздалым негодованием. – Ну, и какой вред был бы Пепи от того, если б она сейчас что-нибудь зарабатывала? – спросил Рудольф. – Вы и без того уже достаточно долго в тяжких трудах опекали своих детей… – Конечно, тут вы совершенно правы, – согласился мой отец. – Вот видите… в таком случае вы только позвольте Пепи пойти с Ценци, и она каждый день будет приносить домой, по крайней мере, три гульдена… уж за это я вам ручаюсь… такая красивая девочка как она. Я почувствовала себя польщённой, однако отец с опаской спросил: – А полиция? – Да какая там к чёрту полиция… – презрительно поморщился Рудольф, – разве у меня хоть один раз были неприятности с полицией из-за Ценци? Позвольте только Цеци действовать, она нигде не растеряется. |