Онлайн книга «Игрек Первый. Американский дедушка»
|
Расслабившись из‑за своего прекраснодушия, Долговязый уловил, что Коробочкин задергался, стремясь освободиться от ласковых пут. Фигушки! Игрек обволакивал грубого дядю своим обаянием — можно ведь и так назвать плен, в который угодил майор! * * * — Пожар устроили, чтобы испытать волнение в крови… — в Игреке пробудился плохой поэт. — Все были пьяны без вина! Огонь рождает в нас что-то неземное… Коробочкин стряхнул с себя сонную одурь. Слушать полоумную белиберду было выше его сил. Сыщик поднялся, не прощаясь, двинулся к лестнице. Игрек всполошился. Заболтавшись, он забыл о том, ради чего стал идиотничать. Брошенной собачонкой затрусил за удаляющимся шкафом средних размеров. Несмотря на смятение, Долговязый крепко держался за ниточки, связывавшие его с майором. Коробочкин удалялся, а связь между ними отнюдь не слабела. Милиционер вышел из больницы… прошел через сад на улицу, а Игрек, стоя у окна на шестом этаже, ощущал его так же, как прежде. Неестественность происходящего породила у глюка тревогу. «Это не связь, а лишь иллюзия. Иной раз мне кажется, что Тина рядом со мной, но ее ведь нету. Мухе везде мерещатся какие-то невидимки…» Как бы то ни было, иллюзия того, что Игрек кем-то управляет, пьянила его не меньше пожара. Чтобы осуществить свое предназначение, мальчик приказал Коробочкину: «Сейчас ты пойдешь к Сизову. Ты выпустишь его из каталажки на свободу. И дашь ему уйти, куда он захочет». Игрек повторил свое внушение несколько раз. И ему не надоело. Как грезить о ведьмах или бармалеях. Или воображать себя невидимкой. * * * Подошла Люся с традиционным вопросом женщины, оскорбленной неожиданной холодностью мужчины. — Что я тебе сделала? — Укол. — Псих! — Тогда не приставай. — Ты ж нормальный псих! Что-то у нас в койке было не так? Игрек устал повторять, что у них не было никакой койки, поэтому он просто сказал: — Люсьена, исчезни! — и сразу же испугался, что сестричка поймет его буквально. С застывшей улыбкой Люся отошла от своего возлюбленного и продолжала двигаться в том же направлении, пока не достигла лестницы. Долговязый проверил свою связь с Коробочкиным, но ее уже не было. Упустил из‑за сестренки такие нити! Люсю Игрек увидел в окно. Она миновала сад и вышла на улицу. В белом халате. «Психованная!» 2. После Воробьевки Коробочкин намеревался отправиться домой, но погруженный в свои мысли дошел без определенной цели до убойного отдела. — Сизова давай ко мне! — кивнул он дежурному офицеру. Когда подследственный был доставлен в кабинет майора, Коробочкин произнес без всякой интонации: — Ты свободен! Сизарь не спешил радоваться. — Поймали поджигателя? — Ты свободен, — повторил майор с отсутствующим видом. Сизарю приходилось видеть такие лица в Воробьевке. Дежурному офицеру Коробочкин приказал: — Сизова выпустить! «Освобожден за отсутствием состава преступления, между прочим», — написал сыщик в деле Сизова. И расписался. Потом он сделал ту же запись еще раз. И снова расписался. Сон с открытыми глазами длился. Еще дважды Коробочкин на бумаге освобождал подследственного. Взор майора растворился в небесной лазури. Если б не решетка, он попробовал бы вылететь в окно. Картавая ворона с надрывным карканьем пронеслась перед лицом сомнамбулы, разбудив его. О случившемся за последнюю четверть часа он помнил смутно, как с перепоя. Только четырехкратная запись об освобождении преступника дала сыщику информацию о случившемся. Коробочкин кинулся на улицу, но Сизов, конечно, убрался куда подальше. В Воробьевке он не появился. Газетный киоскер сообщил Станиславу Сергеевичу, что мужчина, покинувший милицию, сел на скамеечку возле входа. Минуту назад подъехала черная «Волга» и забрала его. На номер машины словоохотливый киоскер не обратил внимания. Таким образом, подтвердилась догадка Коробочкина о том, что Сизов не сумасшедший одиночка, а член группировки. «А я сумасшедший одиночка!» — Станислав Сергеевич скрыл свое умозаключение от сослуживцев, но они каким-то образом и сами обо всем догадались. 3. Надежно упрятав Сизова во внутреннюю тюрьму Службы безопасности, полковник Судаков смог осмыслить случившееся. Фортуна, всю жизнь стоявшая к Сергею Павловичу задом, наконец-то подарила ему кривую улыбку и позволила овладеть собой. — Я отодрал ее через жопу! — теряя над собой контроль, завопил Сергей Павлович. На голос начальника тотчас явился адъютант Мухортых. — Сергей Палыч, вы меня? — Фортуну! Отодрал! — Это азербайджанка? Новенькая? — Старенькая! — полковник развеселился. — Похож я на сумасшедшего? В таком неуравновешенном состоянии Мухортых своего начальника еще не видел, но ответил дипломатично: — Сумасшедшие разные бывают! — Только сумасшедшие разными и бывают! — философски заметил Судаков. — Нормальные все одинаковые. Победителя и побежденного посетила одна и та же мысль о собственном умопомешательстве. У настоящих сумасшедших такие мысли возникали редко. На следующий день Сергей Павлович вернулся в Воробьевку, хотя предвидел, что Коробочкин явится туда сообщить Ознобишину о своем душевном недуге. При виде мудрого сказочника Игрек виновато потупился, но Брокгауз с порога заключил его в крепкие объятия, словно друзья много лет провели в разлуке. — У меня не получилось… — пристыженно пробубнил Долговязый. — Все получилось, малыш, великолепно! Сегодня я весь День буду рассказывать тебе сказки… песенку спою… — Людоед сделал все, как мы хотели? — Именно! Мы с тобой хозяева этого мира! Возле Судакова Игрек чувствовал себя не хозяином, а крысой из сказочки про хитрого крысолова. На дудочке, конечно, играл Брокгауз. * * * Рассказывая мальчику про Маленького Мука, у которого фаллос, естественно, был больше его самого, Судаков захотел внушить Алевтине через Игрека срамное желание. Просить необузданного мальчишку о такой услуге было рискованно. Пришлось Иоанну Васильевичу преодолеть плотское искушение ради высокой дружбы. 4. Так называемый Брокгауз был Алевтине отвратителен. Полковник Безопасности, сменивший личину, дабы совратить ее Ангела! |