Книга Миры Амбрэ, страница 67 – Экси Старк

Стали видны очертания ландшафта, покоящегося на золотистой глади, простирающейся во все направления до самого горизонта. Морская вода, отражая лучи заходящего солнца, бережно омывала материк.

Самолет зажужжал, выпуская шасси, и едва дернулся. Через считанные минуты мы мягко приземлись и под лучезарные улыбки бортпроводников вышли наружу.

Мерцали звезды, воздух был свежий и прохладный. Пахло морем и сладкими цветами. Повсюду слышалась знакомая речь — люди разговаривали на итальянском языке.

— Мы в Италии? — воскликнула я.

Илай довольно кивнул. На его лице читалась масса эмоций, казалось, он был счастлив не меньше меня, а мое сердце радостно танцевало в груди.

— Я был тут десятки раз, но никогда не прилетал сюда с таким удовольствием. Можно сказать, что сегодня я тоже здесь впервые.

Несмотря на поздний вечер, вокруг кипела жизнь. Колобродило множество туристов и коренное население, разительно отличавшиеся от них. Все итальянцы были красиво одеты. Флавио говорил когда-то, что для итальянца жуткий моветон — появиться где-то в неопрятной или домашней одежде. Я откинула назад хвост и мельком взглянула на себя.

— Тебе не о чем волноваться! Посмотри по сторонам.

Я огляделась. Все мужчины, мимо которых мы проходили, смотрели на меня горящими глазами; некоторые останавливались и провожали нас взглядом.

Илая, в отличие от меня, не смущало столь откровенное внимание.

— В разных станах такие взгляды могут расцениваться неоднозначно или оскорбительно, только не в Италии. У них в крови наслаждаться красотой. А твоя красота настолько естественна и натуральна, что это восхищает. Ты наверняка отметила, что они хороню одеваются и делают самые лучшие автомобили. Но никто из них не обиделся бы на это. Ведь глупо не замечать очевидного.

— Что это за город?

— Венеция, — ответил Илай.

— Венеция?! — изумилась я, — Даже не знала, что в Венеции есть аэропорт!

— В пригороде, до самого города мы будем ехать около восьми миль.

Я почувствовала себя глупо, а Илай засмеялся.

— Невозможно знать всё на свете!

Как только мы вышли из аэропорта, Илай помахал кому-то рукой. Из толпы встречающих выступил парень примерно его возраста. На смуглом лице блестели глаза цвета спелых лесных орехов. Он смотрел прямо на меня, странным обескураженным взором, всего секунду, но за эту секунду в его глазах пронеслась целая буря — от удивления до негодования.

Илай двинулся навстречу парню. Черные волосы последнего были аккуратно уложены, на мой вкус он явно переборщил с гелем, а в остальном — божественно красив… Как все туаты. Илай и он поприветствовали друг друга быстрыми объятиями, и взгляд карих глаз направился на меня.

— Ciao Eli! Come hai volato? (Привет Илай!! Как долетели?) — спросил парень.

— Meglio che mai! (Лучше, чем обычно!) — ответил Илай.

— Incontra Lila! — представил меня Илай. — Лила, это Пьетро!

— Piacere di conoscerti! — ответила я.

— Parli italiano? — спросил удивленно Пьетро.

— Si, — сказала я, и Пьетро кивнул, вежливо улыбнувшись.

Мы направились к парковке, где нас ждал серебристый «Мерседес».

— Взял у мамы покататься? — усмехнулся Илай, открывая для меня дверь.

— Если бы ты предпочел бежать сзади, я бы приехал на своей, — ответил Пьетро.

— Тогда бы твоя «Феррари» продула!

— Я итальянец, так что лучше разбираюсь в итальянских машинах.

— Ты — туат с болезненным пристрастием к автозагару! Да, и смой этот гуталин, тебе не идет!

Пьетро возмущенно поджал губы.

— В следующий раз возьмешь такси, — машина резко тронулась с места, когда Илай еще только закрывал свою дверь. — Автозагаром я не пользуюсь, — проскрипел Пьетро.

Пьетро всю дорогу что-то непрерывно рассказывал, а я почти ничего не запомнила, увлеченная видами за окном. Машина плавно ехала по живописным маленьким улочкам, потом свернула на длинный мощеный мост с ажурными фонарями. На тонкой ножке каждого притаилось по два огонька, в обрамлении кованых лепестков они напоминали светящиеся колокольчики.

— Этот мост соединяет Венецию с основным материком.

— Такой длинный! Ему не видно конца, — удивилась я.

— Его длина около четырех километров, — пояснил Пьетро. — Вообще в городе около четырехсот мостов, которые соединяют между собой острова Венеции. Их тут тоже куча, точно не знаю, но что-то около ста двадцати. А по городу мы передвигаемся на лодках. Там особо не погоняешь — за скоростью строго следят, чтобы гонщики не разрушили набережные.

Пьетро повернулся к Илаю.

— Последняя фраза предназначалась тебе.

Машина свернула на типичную итальянскую улицу и начала маневрировать в потоке маленьких автомобилей. Казалось, здесь всё было меньше, уютней. Узкие набережные, дороги в две полосы, и много ярких двухместных машин.

— Тут, в западной части, — единственная парковка в Венеции. Дальше пересядем на лодку, — пояснил Илай.

Оставив машину на площади Пьяццале Рома, недалеко от вокзала, мы сели на небольшую лодку и поплыли по Венецианскому каналу. Его воды искрились всполохами, словно серебристая чешуя, отражая огни Венеции, лунный свет, и извивались лентой. Ночной воздух стал совсем холодным, я поежилась, обхватив себя руками.

— Замерзла, — сморщив лоб, сказал Илай.

— Совсем немного, — пробормотала я, провожая взглядом проплывающие мимо гондолы. Пары в них прижимались друг к другу, как птички. Я закусила губу, так что стало больно, но — почти незаметно из-за другой щемящей боли — в груди. Как будто я опять онемела.

Илай вздохнул и приблизился. От него пылало жаром, как от батареи, но этого было недостаточно. Зубы застучали еще сильнее, когда я попыталась унять неприятную дрожь от еще одного невольного упоминания о нашей несовместимости. Горькие мысли просачивались в сознание, как ядовитая слизь, разъедая всё хорошее. Я заставила себя улыбнуться и со злостью толкнула эти мыслишки прочь. Именно для этого мы и здесь — чтобы немного отвлечься, наслаждаться друг другом независимо от обстоятельств. Оставаться свободными насколько это возможно и — быть вместе. Несмотря ни на что.

Пьетро мельком взглянул на нас. Как мы стояли немного поодаль, даже не держась за руки, хотя лодку качало из стороны в сторону и дул пронизывающий ветер. Он молча снял с себя куртку и протянул нам. Илай то ли фыркнул, то ли вздохнул, но помог мне накинуть ее на плечи. Она оказалась настолько большой, что я закуталась в нее, словно в пальто, всё еще хранившее тепло Пьетро. От нее пахло мускатным орехом и бергамотом.

Пьетро сосредоточенно рулил, пара брошенных им фраз растворилась в шуме мотора. Оставшийся путь он молчал. На водной глади серебрился лунный свет. Я подняла голову в небо.