Онлайн книга «В семье не без подвоха»
– Ну все, – отдувается Асундул. – С меня на сегодня хватит. Поеду до дому и лягу спать на два дня. Успехов тебе, Азамат, не знаю уж, как ты управишься с двумя мальчуганами, которых сам Ирлик-хон благословил. С этими словами он нас покидает. Два духовника, одинаково скрестив руки, стоят и рассматривают нас, как диковинных зверей. – Старейшина Ажгдийдимидин хочет с вами побеседовать, – предупреждает Алтонгирел. – Догадываюсь, – смущенно говорит Азамат. – Со всеми вместе или по отдельности? Старейшина машет ладонью из стороны в сторону, мол, отдельно. Потом подзывает Азамата и уходит с ним в незанятую гостевую комнату. Алтонгирел тяжело приземляется напротив нас и озабоченно смотрит то на меня, то на Кира, то на Алэка. – Нам дозволено разговаривать между собой? – интересуюсь. Уж очень похоже на полицейский допрос. Алтонгирел пожимает плечами. Я подсаживаюсь к Киру в углу дивана. – Ты живой? Он набычился и не смотрит на меня. – Малыш, ну что ты злишься? Старейшины сказали что-то неприятное? Или Ирлика испугался? – Я никого не боюсь! – автоматически огрызается ребенок. – А чего тогда дуешься? – Мог бы догадаться, кто вы такие, – бубнит Кир еле слышно. – Все знают, что у жены Императора волосы белые. До меня запоздало доходит, что Кир только сегодня узнал, кем, собственно, работает его отец. М-да, наверное, надо было предупредить мальчика. Хотя чего обижаться? – Мы не нарочно от тебя скрывали, – говорю. – Просто забыли сказать. Алтонгирел одаривает меня изумленно-возмущенным взглядом. Я хочу погладить Кира по спине, но он выгибается и уворачивается. Алэк у меня на руках сонно хлопает глазами, рассматривая брата. Молчание тянется долго и скучно. Наконец Азамат возвращается – несчастный, с потемневшим лицом, какой-то весь разбитый. Я подхватываюсь с места. – Что еще он тебе напророчил? Муж мотает головой. – Ничего нового. Иди, твоя очередь. Идти мне очень не хочется – во-первых, тревожно оставлять Азамата в таком состоянии, во-вторых, ни малейшего желания узнавать очередную гадость. Алэк, тоже почуяв неладное, начинает хныкать, Кир настороженно озирается. Алтонгирел подходит и кладет руку Азамату на плечо. – Иди, Лиза, я за ними прослежу. Давай сюда князя. Я неохотно выпутываюсь из слинга. Алэк на руках у духовника насупленно замолкает и поглядывает на меня, как на предателя. Из комнаты раздается нетерпеливый стук, и я иду внутрь, расстроенная и сбитая с толку. Ажгдийдимидин сидит и черкает что-то в блокноте. Стоит мне сесть, как он тут же выдает мне листок с вопросами. «Как долго ты сможешь это терпеть?» – гласит первый из них. Поднимаю растерянный взгляд на духовника. – Что терпеть? Он кривится, мол, не притворяйся, что не понимаешь. – Кира? – уточняю я. Духовник невнятно кивает, дескать, можно и так сказать. – Ну, я знаю, что будет трудно, – начинаю я. – Уже очевидно, что у него непростой характер, и вообще ему в жизни тяжело пришлось, он не ждет от нас ничего хорошего… Старейшина отмахивается от меня, мол, не по делу говоришь. Снова берет блокнот и строчит: «Ты согласилась молчать ради мужа. Насколько хватит твоего терпения?» Пожимаю плечами. – А почему вы думаете, что мое терпение когда-нибудь обязательно кончится? Ну был один ребенок, стало два. Я по-любому собиралась еще рожать. Ажгдийдимидин хмурится, изучая мое лицо, как будто пытается проникнуть в мысли. Может, и на самом деле проникает. Подумав, принимается за новую записку: «Когда-нибудь при ссоре ты забудешься и выкрикнешь всю правду в лицо Азамату при всех. Лучше решить этот вопрос сейчас». Нет, мыслей моих он явно не видел. – Во-первых, – обстоятельно отвечаю я, – мы никогда не ссоримся прилюдно. Во-вторых, я не вижу ничего плохого во внебрачных детях и не стану использовать это как оскорбление. А в-третьих, что вы предлагаете? Стереть мне память? Старейшина задумывается, постукивая пальцами по подлокотнику. Потом привлекает мое внимание к листочку с вопросами. Я читаю второй. «Ты полагаешь, что человек, неспособный сохранить свою честь, может править планетой?» – А что, – отвечаю вопросом на вопрос, – мнения Ирлика по этому поводу вам недостаточно? Духовник продолжает выжидательно смотреть на меня. Ладно, отвечу. – Азамат не виноват, что так получилось. Он не мог знать о Кире и ничего не мог сделать. Ирлик же вам сказал, что это какой-то другой бог все так устроил, чтобы ему подгадить. По-моему, чести моего мужа от этой истории ничуть не убыло. Ажгдийдимидин продолжает смотреть на меня своим неприятным рассеянным взглядом, потом кивает на листок. «Ты уверена, что мальчик и повитуха смогут сохранить тайну?» Что-то мне начинает это надоедать. Просматриваю остальные вопросы. «Убеди меня, что не наймешь знающего, чтобы вернуть память Алансэ, если поссоришься с мужем». «Что еще ты готова вытерпеть от мужа? Почему?» «Только ли ради него ты согласилась выдумать эту ложь или просто боишься, что придется покинуть Муданг? Что тебя здесь держит?» – У вас какие-то странные вопросы, – замечаю. – Мне казалось, духовник нужен для того, чтобы успокаивать душу человека. А вы сначала Азамата растоптали, а теперь меня допрашиваете, как на суде. Я, честно говоря, надеялась, что вы посоветуете, как обращаться с Киром, чтобы он к нам быстрее привык. Старейшина устало вздыхает и пишет: «Не учи меня моему делу. Меня волнуют последствия для планеты. Мальчишка – вообще не твоя забота, а мужа. Продолжай отвечать». Изумленно поднимаю брови. Мне казалось, Ажгдийдимидин разбирается в людях и лично во мне. – Нет, – мотаю головой. – Любая забота Азамата – это моя забота. И уж новый ребенок в семье – тем более! Да и потом, вы хотите сказать, что дали какие-то советы Азамату? Судя по его виду, когда он от вас вышел, вы только и делали, что его ругали. Это, конечно, гарантирует планете светлое будущее. Ажгдийдимидин поджимает губы. Я внезапно вижу его не как великого духовного наставника, всемогущего проводника воли богов, а просто как человека, делающего свою работу. Он невысокий, седой, хотя лицо нестарое. Морщины на лбу, а вокруг глаз нету, наверное, потому что эти глаза большие и всегда очень широко открыты. Бледный и тощий, с неухоженными руками, что для богатого муданжца с гласным именем вообще нонсенс. Одежда на нем вся дареная и дорогая, но сидит плохо, и зеленый цвет ему не идет. |