Онлайн книга «Ее темные рыцари»
|
А еще я очень ясно поняла: мне незачем жить, если Руслана не станет. Незачем… Ведомая страхом и виной, я бросилась к подъезду. И все вокруг затихло, замерло, словно увязнув в сером киселе, тогда как я превратилась в молнию. Вот значит, каким воспринимается мир, когда ускоряется вампир! Миг – и нож одного из неподвижных убийц у меня в руках, а после и прижат к шее. Звуки и краски вернулись на свои места. А у Томасовского округлились глаза. Не ожидал, что я так сумею? – Тронешь Руслана – и я перережу себе сонную артерию! – Перережешь дрожащими ручками? Колдун, быстро прогнав растерянность, неприятно улыбнулся. Но когда охранник шагнул в мою сторону, поднял руку, останавливая. – Предлагаю новый договор: ни ты, ни твои люди не трогают Руслана, а я добровольно иду с тобой. Я буду послушной, перестану бегать от тебя. – Мне не нужна твоя покорность, – хмыкнул мой враг – и сердце сжалось от страха за Булатова. – Скажешь Кайагарду, что все двадцать пять лет я был твоим другом и хранителем и ты довольна моей службой. – Я не умею лгать… Опальный фейри, по-звериному оскалившись, прошипел: – Я действительно тебя оберегал все эти годы! Скрывал от поисковых заклинаний сидхе! Дважды спасал от порождений магии неблагих! – Хорошо, я расскажу о диване-схроне и многоножках, но не стану лгать о нашей дружбе. – Идет, – быстро согласился Арториус. И в тот же миг на его лицо вернулась маска невозмутимой насмешливости. Испытывая невероятное облегчение, что он больше не шипит, потребовала: – Поклянись, что ни ты, ни твои люди не убьете Булатова. Томасовский усмехнулся: – А ты дерзкая… Хорошо, но с тебя ответная клятва, Герда. После обмена зароками на моей ладони вспыхнул новый символ. Секундное свечение – и он исчез с кожи. – А теперь брось нож, девочка! И я подчинилась приказу Артура. Подчинилась без колебаний! Получается, он мог это сделать в любой момент, но почему-то согласился на новый договор? Неужели из-за обещания замолвить за него словечко князю фейри? Всю дорогу до дома колдуна провели в молчании. Лишь в гостиной Томасовский сообщил: – Через несколько дней увидишь прадеда – он пригласил нас, невзирая на то что твой Дар еще спит. – Какая честь, – пробормотала тихо. Но колдун услышал. – Именно так, великая честь. Кайагард пожелал взглянуть на потомка непокорной дочери, хоть она и может оказаться пустоцветом. Я промолчала, и на этом разговор оборвался. Будто забыв обо мне, Томасовский принялся собирать чемоданы. И я следовала за ним хвостом просто потому, что он не дал других указаний. Близость к нему оказала странное, неприятное воздействие. Смелость и решительность постепенно испарились, взамен пришли апатия и безнадежность, лишая желания сопротивляться. Как муха в сиропе, так и я с каждой минутой, проведенной рядом с колдуном, все больше увязала в липкой полудреме… – Подай саквояж, – приказал сидхе. – Нет, не чемодан! Очнись, я сказал саквояж! Он коричневый! Его разраженное шипение выдернуло в реальность. И я словно проснулась, да только чтобы оказаться в кошмаре наяву. Мы находились в спальне Томасовского. Я стояла у кровати, а он – возле открытого сейфа, из которого выгребал пачки денег в поданную мной сумку. С наличностью колдун не церемонился, а вот с документами и книгами обращался куда бережней. Я поспешила с заявлением, что вырвалась из полудремы. Увы, определенная заторможенность, вызванная нахождением рядом с «хозяином», оставалась. Иначе об уговоре с демоном Карины вспомнила бы намного раньше. Ничего не подозревающий колдун паковал сумки и не видел, как я бросила данный Максимилианом перстень на пол. И… ничего не произошло. Я ожидала грома и молний, то есть эффектной телепортации, считая, что даже ослабленный демон сможет перенестись в пространстве, когда ему подадут условленный знак. Признаться, заключая договор с Артуром, я позабыла о сговоре с поклонником подруги. И лишь при виде книг вспомнила о кольце. – Нам пора на поезд, Герда, пойдем. Приподнятое настроение Томасовского резко контрастировало с моим. Я уныло последовала за фейри. Вот и все. Демон обманул – он не появится. – Оставайся в доме! – вдруг крикнул первым ступивший на крыльцо колдун. И захлопнул перед моим носом дверь. Но я успела заметить лужу крови и отрубленную голову одного из несостоявшихся убийц вертигра. Максимилиан! Он все-таки пришел на зов! На улице светило солнце. Пели птицы. Палисадник, разбитый перед домом, радовал глаза многообразием цветов и деревьев. И только сражающиеся на мечах мужчины не вписывались в мирную картину. Откуда сидхе взял двуручный клинок, я не видела. Приникнув к окну, я следила за поединком с ужасом и надеждой. Страшно, когда из-за тебя должно умереть разумное существо… Но смерть Артура – это выход из комы Карины и моя свобода. И я всей душой болела за победу демона. Сталь и магия. Звон мечей и вспышки света. Они сражались яростно и грязно, не давая ни себе, ни противнику и секунды передышки. Обзор ограничивался видом из окна – и сражающиеся то исчезали из моего поля зрения, то появлялись. Было страшно, но оторваться от жуткого и в то же время притягательного зрелища не хватало сил. После очередной световой вспышки я долго терла глаза. А когда временная слепота прошла, во дворе уже никого не было. Никого живого… Вылетев из дома, чуть не споткнулась о Томасовского. Смерть уничтожила маскирующие чары. И теперь даже тот, кто не слышал о полуночниках, понял бы, что на траве лежит не человек. Остекленевшие глаза с узким зрачком на фоне блекло-голубой радужки, к краям становящейся серебристо-серой, незряче смотрели вверх. Меня замутило. Попятившись назад, задела распотрошенную сумку, в которую колдун выгреб содержимое сейфа. – Максимилиан, – позвала шепотом, оглядываясь по сторонам. Казалось, сад поглощал все звуки, кроме шелеста листьев в кронах яблонь. Удивительно умиротворяющий шелест, если закрыть глаза и не видеть расчлененных тел… – Максимилиан! Нет ответа. Забрав книгу, демон ушел, не удосужившись попрощаться. Взглядом снова невольно остановилась на Томасовском. Застывшая на лице беспредельная боль. И кровь. Много, очень много крови… Белая рубашка спереди вся залита ею, и не понять, какая из колотых ран на груди стала смертельной. Нет, какая я все-таки дрянь – получила свободу ценой чужой жизни! А ведь Томасовский спас меня от гигантской многоножки… Усевшись на землю, тихонько заплакала. И вскоре ничего не видела из-за пелены слез. Я понимала, что должна уйти с места преступления, должна вернуться к Руслану, но не могла остановить рыданий. |