Онлайн книга «Сфера»
|
Мэй не могла остановиться. Поведала про душегубство со страховкой и как мать остаток жизни будет заботиться об отце, любой процедуры добиваться с боем, часами говорить с этими людьми по телефону… – Мэй, – наконец сказала доктор Вильялобос, – а ты не спрашивала в кадрах, нельзя ли добавить родителей к твоей страховке? Мэй уставилась на нее: – Что? – Некоторым сфероидам включили в страховку близких в похожем положении. Я думаю, для тебя это вполне реально. Мэй в жизни о таком не слыхала. – Спроси в отделе кадров, – посоветовала врач. – А лучше, наверное, спроси Энни. * * * – Что ж ты раньше не сказала? – вечером спросила Энни. Они сидели у нее в офисе, большом и белом, окна от пола до потолка, пара низких диванов. – Я ж не знала, что у твоих родителей такой кошмар со страховкой. Мэй глядела на целую стену фотографий в рамках: сплошь деревья или кусты порнографических очертаний. – По-моему, в последний раз их было штук шесть или семь, да? – Да уж. Пошли слухи, будто я страстный коллекционер, и теперь мне что ни день дарят фотки. Чем дальше, тем похабнее. Вон ту наверху видишь? – Энни махнула на фотографию гигантского фаллического кактуса. В дверях возникло медное лицо – тело пряталось за косяком. – Я тебе нужна? – Конечно, ты нужна, Вики, – ответила Энни. – Не уходи. – Я думала успеть к началу Сахары. – Вики. Не покидай меня, – с каменной физиономией воззвала Энни. – Я люблю тебя и не переживу разлуки. Вики улыбнулась, но, видимо, ждала финала интермедии и позволения уйти. – Ладно, – сказала Энни. – Мне бы тоже туда не помешало. Но я не могу. Так что иди ты. Лицо Вики исчезло. – Я ее знаю? – спросила Мэй. – Она в моей команде, – сказала Энни. – Нас тут теперь десять, но Вики – мой контакт. Слыхала про это сахарское нечто? – Кажется. – Мэй прочла объявление в ленте «Тропосферы» – вроде планируют подсчитать песчинки в Сахаре. – Прости, мы про твоего отца говорили, – сказала Энни. – Я не понимаю, почему ты молчала. Мэй сказала правду, а именно: ей не приходило в голову ни единого сценария, в котором отцовское здоровье пересеклось бы со «Сферой». Ни одна компания в стране не покрывает страховку родителей или братьев-сестер сотрудника. – Это да, но ты же знаешь, как мы здесь говорим, – возразила Энни. – Все, от чего жизнь сфероида лучше… – Она, похоже, рассчитывала, что договорит Мэй. Мэй не знала, как полагается договорить. – …Мигом становится возможным. Ты должна знать! – Прости. – Это же было на экскурсии в первый день. Мэй! Ладно, я этим займусь. – Энни что-то напечатала в телефоне. – Может, ближе к вечеру. Только у меня сейчас совещание. – Шесть вечера. – Мэй глянула на запястье. – Нет. Полседьмого. – Детское время! Я тут буду до двенадцати. Или всю ночь. У нас веселуха. – Лицо у Энни сияло в предвкушении. – Российские налоги – мощнейшая штука. Серьезные ребята – ******. [19] – Спишь в общаге? – Не. Наверное, сдвину диваны, и привет. Уй-й. Надо бежать. Люблю-целую. Энни обняла Мэй и вышла. Та осталась одна, потрясенная. Это что, правда возможно? У отца скоро появится настоящая страховка? И этот жестокий парадокс – непрерывные сражения со страховщиками подрывают отцовское здоровье, не дают матери работать, и она не может зарабатывать, чтобы платить за его лечение, – скоро разрешится? Зажужжал телефон. Энни. – И не парься. Я же ниндзя, такие вещи – как нефиг делать. Все будет. – И повесила трубку. Мэй посмотрела из окна офиса на Сан-Винченцо, почти весь построенный или реконструированный в последние годы: рестораны для сфероидов, отели для гостей сфероидов, магазины, что жаждут заманить сфероидов и их гостей, школы для детей «Сферы». «Сфера» заняла пятьдесят зданий, превратила ветхие склады в скалодромы, школы, серверные, и каждый корпус дерзок, беспрецедентен и зеленее зеленого. Телефон опять зазвонил – и опять Энни. – Так, хорошие вести раньше, чем мы думали. Я проверила, и это не бог весть что. У нас еще десяток других родителей на страховке, и даже братья-сестры какие-то завалялись. Я кое-кому повыкручивала руки – сказали, что твоего отца можно взять. Мэй посмотрела на телефон. С тех пор как она впервые заговорила об этом с Энни, прошло четыре минуты. – Ой блин. Ты серьезно? – Маму тоже хочешь на страховку? Конечно, хочешь. Она здоровее, с ней просто. Запишем обоих. – Когда? – Я так думаю, сию минуту. – Я не верю. – Харэ меня недооценивать, – пропыхтела Энни. Она куда-то очень быстро шла. – Мне сказать родителям? – А ты хочешь, чтоб я сказала? – Да нет. В смысле, это уже точно? – Точно. Ну честно, мир не перевернулся. У нас на страховке одиннадцать тысяч душ. Что мы, условия не продиктуем? – Энни. Спасибо. – Завтра тебе позвонят из кадров. Обговорите детали. Мне опять пора. Вот теперь я правда опаздываю. И она снова дала отбой. Мэй позвонила родителям, рассказала сначала маме, затем папе, и были вопли, и слезы, и хвалы Энни, спасительнице семьи, и весьма нескладная беседа о том, как Мэй повзрослела, как родителям стыдно и неловко на нее опираться, так сильно опираться на молодую дочь, но эта дурацкая система, сказали они, мы все в ней застряли. Но спасибо тебе, сказали они, мы так тобой гордимся. А оставшись у телефона одна, ее мать сказала: – Мэй, ты спасла жизнь не только отцу – мне тоже, богом тебе клянусь, сладкая моя Мэйбеллин. * * * В семь Мэй поняла, что терпеть больше невмоготу. Не сиделось на месте. Надо встать и хоть как-то отпраздновать. Она глянула, что сегодня творится в кампусе. Старт Сахарского проекта она пропустила и уже пожалела. Еще поэтический слэм, костюмированный, – его она отметила первым пунктом и даже ответила на приглашение. Потом нашла кулинарный класс, где будут запекать и есть целую козу. Козу она отметила вторым пунктом. В девять некая правозащитница попросит сфероидов поддержать кампанию против вагинальных увечий в Малави. Если постараться, можно успеть хоть куда-то, но едва Мэй принялась составлять какое-никакое расписание, нечто затмило все эти планы: в семь на лужайке у «Железного Века» выступит «Цирк Грязного My Дака». Мэй о нем слыхала, отзывы и рейтинги у него зашкаливали, а в этот вечер цирк гармонировал с ее эйфорией. |