Книга Позови меня, любовь, страница 84 – Юджиния Райли

— Что это значит?

— Телефонная связь, компьютеры, телевидение… — Заметив растерянность в его взгляде, Белла пояснила как могла: — Компьютеры и телевизоры — это приборы, которые показывают на своих экранах информацию или живые картинки.

Жак довольно щелкнул пальцами.

— Ага, живые картинки! Совсем как эдисоновский кинетоскоп, который показывали в прошлом апреле в Нью-Йорке!

Белла рассмеялась.

— Да, вроде, только в тысячу раз лучше и хитрее. Огромный прорыв случится и в науке, и в технике, и в медицине. — Тут ей пришлось горестно вздохнуть. — Заодно появится и новое мощное оружие страшной разрушительной силы. Будет две мировых войны и много-много мелких военных конфликтов. Изобретут оружие, которое может за полчаса уничтожить всю планету. Да, еще мы запустим ракеты в космос, и человек ступит на поверхность Луны.

Жак живо заинтересовался.

— Как у Жюля Верна в романе «С Земли на Луну»?

— Похоже, да не так. Мы обойдемся без пушки. Но большинство предсказаний Жюля Верна сбылось, например, о подводных лодках.

— Судя по твоим словам, это фантастический мир, — сказал Жак и с тревогой заглянул ей в глаза: — Ты очень скучаешь по нему? Может, он тебе намного дороже меня?

Белла задумалась и после долгой паузы сказала:

— Нет, если я и скучаю, то лишь по бабушке.

Казалось, Жак был охвачен противоречивыми чувствами — любопытством и волнением.

— Ты говорила, что виделась с бабушкой, когда возвращалась, ведь так?

— Да. И она все знает — о тебе и о моих путешествиях во времени.

— А что она говорит по этому поводу? Настаивает, чтобы ты оставалась с ней?

Белла нежно улыбнулась, вспомнив добрую старушку.

— Ты не знаешь мою бабушку, Жак. В ней со всем нет эгоизма. Она меня не удерживает. Наоборот, считает, что я обязана следовать туда, куда меня влечет судьба, и не сопротивляться.

Жак поцеловал Беллу в лоб и хриплым от волнения голосом сказал:

— Да благословит Господь твою бабушку за такие мудрые слова. Ты действительно должна остаться здесь. Тут я с ней совершенно согласен. Возможно, наша любовь и влечение друг к другу оказались сильнее времени, преодолели законы Вселенной.

Белла покачала головой.

— Ты говоришь, как бабушка. Мне кажется, нам непросто понять, куда же нас влечет судьба и чему не Должно сопротивляться…

— А что касается твоих родителей, — промолвил Жак, — ты мне сказала правду? Ты их именно так потеряла?

— Да, — ответила Белла и содрогнулась от болезненного воспоминания. — Они погибли шесть лет назад. Несчастный случай произошел, когда они спешили на представление.

Он ласково погладил ее щеку, и в его взгляде сквозило сочувствие.

— Бедная.

Белла улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы.

— В сущности, их брак не был счастливым. Мама и папа только тем и занимались, что соперничали и ругались — и на сцене, и вне ее. Они, видимо, любили друг друга, однако истинной страстью каждого из них был все-таки театр. Но и здесь они были безжалостны и жестоки друг к другу, словно лютые враги. Мама однажды наняла клакеров, чтобы они освистали отца в «Дон Жуане».

Жак был потрясен.

— Боже! Теперь понятно, отчего ты так панически боишься оперной карьеры рядом с мужем-певцом!

Думаю, у обоих было что-то вроде комплекса профессиональной неполноценности. При всем их таланте и огромных успехах они ненасытно стремились к новым успехам, к новым знакам признания со стороны публики и критики. Родители не могли смириться с тем, что они не самые первые. Вместо того чтобы наслаждаться собственной славой, мама жаждала превзойти Мерилин Хорн, а отец норовил перепеть Паваротти. Оба превращали свою жизнь в ад, потому что страдали от мечты о несбыточном и не замечали того прекрасного, что уже сбылось.

— Хорн и Паваротти — это знаменитости вашего времени?

— Да.

Жак задумался над ее словами. Его прекрасный лоб бороздили морщины.

— А тебе не кажется, — сказал он наконец, — что именно ваша эпоха со всеми ее чудесами породила их нездоровое соперничество и их несчастье, которое они сами себе навязали?

— Возможно, — согласилась девушка, удивляясь его проницательности. — Мой отец частенько повторял, что мир разлюбил оперный театр и полюбил цинизм. Он считал, что расцвет оперы пришелся на времена Карузо, а сам он поет на закате оперного искусства.

— Карузо? — переспросил Жак. — Тот самый молоденький тенор, который появился на сцене в Неаполе два года назад и имел шумный успех?

Белла рассмеялась.

— Конечно, тот самый.

— Если верить твоему отцу, расцвет оперного искусства происходит именно сейчас, — осторожно произнес Жак.

— Да.

Он вдруг сжал ее руку и заговорил с растущим жаром:

— В таком случае и твоя бабушка, и я правы! Мы с тобой находимся в правильном времени — и именно здесь нам суждено рука об руку исполнить свое предназначение.

— Об этом можно только гадать, Жак.

— Но ведь именно в нашем времени ты впервые запела соло — да еще как!

— Верно. Честно говоря, бабушка полагает, что только здесь я смогу окончательно преодолеть страх перед сценой.

— Воистину твоя бабушка — мудрая женщина! — сказал Жак и посмотрел на Беллу с мольбой во взгляде. — Белла, милая, не тоскуй по той жизни. Неужели мир, который ты оставила, намного лучше нашего?

Серьезное выражение его лица и искренний тревожный вопрос в глазах требовали честного ответа. От волнения Белле стало трудно дышать.

— Ну, там много необычайных удобств, много полезных новшеств, — раздумчиво сказала она. — Но одновременно неслыханно выросла преступность, отравлена окружающая среда. — Девушка окинула взглядом площадь и после паузы добавила: — В той жизни что-то безвозвратно утрачено.

Жак порывисто поцеловал ее руку и спросил:

— Что именно утрачено, любовь моя?

Она в раздумье покачала головой.

— Не стало… благоприличия, что ли? Или внутреннего оптимизма? Жизнь лишилась уверенности в завтрашнем дне. Здесь у нас, — сказала она, не замечая этой странной оговорки, — больше приверженности старым добрым ценностям. Есть возможность оглянуться по сторонам и при желании задуматься. К примеру, когда я появилась здесь, жалкая, растерянная, Элен без долгих разговоров приютила меня в своем доме. В конце двадцатого века ни одна женщина, будучи в здравом уме, не примет в свой дом незнакомку, с которой встретилась час назад. Люди подозрительны друг к другу. И не без причин. Потому что закончилось время, когда можно было не запирать двери.