Книга Мужчина не по карману, страница 26 – Марина Серова

— Датского привели. Впускать?

— Давай, — коротко ответил Папазян и уселся за соседний стол.

Голова лейтенанта быстро, словно по команде, скрылась за дверью, а через секунду обладатель ее ввел в кабинет заключенного. Лейтенант усадил Датского на стул прямо напротив меня и, споткнувшись о порог, удалился.

Аркадия я узнала сразу же — он был очень похож на свою фотографию. Только сейчас в его взгляде не было мечтательности. Отрешенность и опустошение чувствовались не только в глазах, но и во всей позе парня. Датский сидел на стуле, как-то неуклюже сгорбившись, обреченно положив руки в наручниках на колени. Его нисколько не удивило, что сегодня допрашивающий сменился. Казалось, он этого и не заметил. Глаза его внимательно изучали рисунок на линолеуме, стараясь не встречаться ни с моим взглядом, ни со взглядом Папазяна.

— Здравствуй, Аркадий. — Мне хотелось вывести мальчишку из недоверчивого оцепенения, и я постаралась начать беседу как можно мягче. — Допрос сегодня буду вести я. Можешь называть меня Татьяна Александровна.

Датский никак не отреагировал на мои слова, все так же продолжая рассматривать пол. Только ладони плотнее сцепил в замок.

— Аркадий…

— Юрьевич, — перебил меня Датский.

— Что? — не поняла я.

— Вы — Татьяна Александровна, а я — Аркадий Юрьевич. Что же здесь непонятного?

Мальчик был явно зол на кого-то и сотрудничать со мной не очень-то собирался.

— Ладно, пусть будет так, — согласилась я. — Аркадий Юрьевич, попробуйте еще раз вспомнить и рассказать по порядку все, что произошло в вечер убийства Шадрухиной.

— Опять?

— Да, Аркадий… Юрьевич, — забывшись, быстро поправилась я, — опять.

— Лучше бы преступников искали… — словно для себя, в сторону, но так, чтобы и нам с Гариком было слышно, проворчал Аркадий. — В тот вечер у одного моего знакомого… — Датский посмотрел на меня и, усмехнувшись, заученно вставил: — Хрусталева Родиона Николаевича, был день рождения. Ну я к нему и пошел.

— Во сколько?

— В семь.

— Постой, но явился ты к нему только в девять. Что же, к Хрусталеву так долго добираться?

— Нет, — возразил Аркадий, — я сначала для храбрости выпил.

— Один?

— С друзьями.

— Как зовут друзей? Где пили?

— Качалов Илья и Виталик Смотров. Виталий Викторович, — снова поправился Датский, — отчества Ильи не знаю. А пили мы в парке, на рестораны у нас денег не хватает.

— Зачем это вы перед тем, как идти на праздник, набрались?

— Для храбрости. — Аркадий замялся, и было видно, как ему не хотелось говорить то, что он должен был сейчас сказать. — Хрусталев у меня девчонку увел. Я сначала не хотел к нему идти, а ребята переубедили меня. Ну, что я должен пойти и высказать ему все, что о нем думаю. А чтоб не струсил, выпить предложили. Сказали, так язык лучше развяжется.

Аркадий замолчал, видимо, в который раз прокручивая в голове события, произошедшие с ним в тот злополучный вечер. На его лице, как на экране телевизора, отражались муки совести, перемешанные с сомнением. Кажется, парень до сих пор не был уверен, совершал он преступление или нет.

— Что было дальше?

— Дальше я плохо помню. Отрывками. — С этого момента голос Датского стал неуверенным, он подолгу думал перед каждой фразой, словно сверяясь со своей памятью. — Я поехал на троллейбусе к Родиону.

— Один?

— Да, один. Ребята сказали, что у них автобус. Они собирались ехать домой на праздники. Или это только Игорь собирался? — с сомнением произнес Аркадий. — Но к Хрусталеву я поехал точно один, потому что, помню, мне очень тяжело было идти от троллейбусной остановки к дому Родиона. Я старался рулить прямо, но у меня не получалось, шатало. И никто меня не поддерживал, никто рядом не шел. Потом помню наглую морду Хрусталева за столом, а рядом с ним Веронику. Я, кажется, хотел им что-то обидное сказать. Или сказал. И все, дальше память как обрубили. Очнулся я от того, что кто-то теребил меня за плечо. Ну а дальше вы знаете.

Сказав положенное, он замолчал, будто намекая, что разговор окончен. Но я так не думала.

— Ты пишешь музыку?

Впервые за время допроса Датский вскинул на меня глаза и посмотрел с удивлением и вниманием. Боковым зрением я заметила, что Гарик заерзал на своем месте, по всей видимости, в первый раз услышав об увлечении подозреваемого.

— Я разговаривала с твоей мамой, и она мне рассказала, — пояснила я Аркадию. Мне хотелось быть как можно более честной с ним, чтобы и он ответил мне тем же.

Упоминание о матери что-то задело в душе у юноши. Он больше не опускал глаз.

— Да, — ответил Аркадий довольно твердо.

— Серьезно или так, для баловства?

— Вообще хотелось бы выпустить альбом, но это нереально.

— Почему? Можно ведь заработать на него деньги.

— Да, мы тоже так раньше думали, — улыбнулся Датский моей наивности. — Только таких денег, какие требуются на серьезную музыку, студенту не заработать.

— Вы пробовали?

— Пытались. Но, как говорит Виталик, чтобы что-то полезное продать, нужно что-то полезное украсть.

— Интересное мнение. А он не предлагал тебе этого?

— Кто? Виталик? — удивился Аркадий. — Что вы, никогда. Это просто у него шутка такая. Вообще ребята они мирные, только не любят давления.

— То есть?

— Ну, в институте, например, ни Виталик, ни Илья особо учиться не стараются, потому что заставляют там больно. Хотя с головой у них все в порядке.

— А Ромашова ты в тот вечер видел?

Я специально задала столь неожиданный вопрос, чтобы посмотреть на реакцию Аркадия. Он совершенно искренне удивился. Сыграть такое удивление, по-моему, трудно. Вообще после того, как я заговорила о музыке, поза у Датского несколько изменилась. Он больше не сидел на стуле, безнадежно сгорбившись, в глазах появилась заинтересованность, а безжизненные в первое время руки расцепили замок и старались помочь словам, жестикулируя, насколько это было возможно в наручниках.

— Какого Ромашова? — изумленно взмахнул руками Аркадий.

— У тебя есть знакомый Ромашов? — изменила я вопрос.

— Н-нет, — неуверенно сказал Датский, припоминая, — точно нет. Ни одного.

— А Уланова Марина Викторовна тебе не знакома?

— Нет.

Ну вот, опять мне не удалось узнать что-либо об этом загадочном «Ромашке», любовнике Улановой. Что-то мне подсказывало, с ним придется немало попотеть.

— Ладно. Нет, значит, нет. — Я не могла поверить, что Датский полностью все забыл. Его память нужно подтолкнуть какой-нибудь фразой. Только какой? — Аркадий Юрьевич…