Книга Алый ангел, страница 95 – Элизабет Торнтон

Фуше рассеянно взял карандаш и стал барабанить им по крышке стола. Спустя какое-то время он задумчиво произнёс:

– Интересно, как скоро нам ждать Дайсона?

– Дайсона? – на лице Десаза отразилось удивление. – Вы ждете Дайсона?

Фуше позволил себе коротко усмехнуться.

– Дорогой мой мальчик, – сказал он. – Девушка – это просто приманка. Вы, конечно, догадались о моей цели?

– Но он не знает, где она, – сказал Десаз, слегка нахмурившись. – Я позаботился о том, чтобы не наследить. Габриель всего лишь оставила записку. А я покинул свои апартаменты, не встретив ни души.

Улыбка Фуше была оскорбительно надменной.

– Мой мальчик, вы все сделали так, как я хотел. Ну, перестаньте же, не надо падать духом. Если бы мы оставили слишком много следов, это вызвало бы у англичанина подозрения. Судя по отзывам, Дайсон не дурак. Скоро он узнает, где девушка. А когда он приедет, я буду ждать его.

– Но судьба девушки…

– Неважна для нас.

– Вы не собираетесь ее допрашивать?

– Конечно, нет.

Затруднение, недоверие и, наконец, гнев быстро сменяли друг друга, отражаясь на лице молодого человека. Низким дрожащим голосом он сказал:

– Дайсон не приедет за девушкой, потому что она для него ничего не значит. Вы ведь читали мои доклады?

Фуше слегка поднял брови.

– Конечно, – спокойно ответил он. – И все, что вы писали, подтверждало мои ожидания. – Фуше глубокомысленно кивнул. – Дайсон приедет за ней. Я не сомневаюсь в этом.

Десаз чопорно поднялся.

– Жаль, что вы не посвятили меня в свои планы, – сказал он.

Фуше тоже встал.

– В следующий раз я так и сделаю, – проговорил он с намеком на извинение.

Десаз не был расположен к тому, чтобы его задабривали.

– Могу ли я попросить вас помочь мне добраться до Парижа?

– До Парижа? Зачем?

– Мое дело сделано.

– И хорошо сделано! Но побудьте со мной еще немного. Вы же видите, в каком обществе мне приходится находиться. Вы слишком много знаете. Пока Дайсон не попадется, я бы предпочел, чтобы вы воспользовались гостеприимством замка Шато-Ригон.

Молодой человек был не настолько глуп, чтобы отказываться от подобного приглашения.

Маскарон беспокойно заворочался во сне. Услышав эти тихие тревожные звуки, Габриель отбросила одеяло, встала с соломенного тюфяка и подошла к лежащему на животе дедушке. Им не разрешали пользоваться свечами, но холодный свет восхода уже начал проникать в углы маленькой комнатки.

Маскарон зажмурился, а потом медленно открыл глаза.

– Габриель? – пробормотал он и протянул к ней руку.

Девушка поднесла ее к губам.

– Я здесь, – произнесла Габриель срывающимся от эмоций голосом, а потом сказала немного настойчивее: – Маскарон, у нас мало времени. Доктор вернется с минуты на минуту. Тебя накачивают наркотиками, хороший мой. Ты понимаешь? Они дают тебе опиат. Если бы ты только мог побороть его воздействие, если… – голос девушки оборвался. Все напрасно. Она уже несколько дней сидела с Маскароном взаперти и по-прежнему не знала, что происходит и чего хотят ее похитители. Она понимала, что Десаз соврал ей. Понимала, что ее дом захватила банда головорезов. И наконец, она понимала, что ее дедушка не смертельно болен, как она предположила вначале. Но Габриель не могла понять, зачем притуплять волю и разум Маскарона наркотиками и чего ждут ее похитители.

Только в этот короткий промежуток времени, когда замок просыпался, у нее была возможность свободно поговорить с Маскароном. Скоро придут стражи и этот омерзительный человек, жалкое подобие врача, вольет Маскарону в глотку очередную дозу опиата.

– Маскарон, – стала тормошить дедушку Габриель, – где Голиаф?

Глаза Маскарона широко раскрылись.

– Беги отсюда, пока есть возможность, – произнес он тонким и в то же время хриплым голосом.

Больше он ничего не сказал. Он почти не отвечал на вопросы внучки. Но на этот раз Габриель твердо решила вывести деда из оцепенения. В голосе девушки слышались нотки отчаяния, когда она снова заговорила:

– Сосредоточься, хороший мой. Пожалуйста, если ты знаешь, ради Бога, скажи мне! Что случилось с Голиафом?

Казалось, что-то в ее голосе произвело на Маскарона впечатление. Его глаза сузились, и взгляд стал более сосредоточенным.

– Я послал его назад к тебе.

– Назад? Ты хочешь сказать, что послал его ко мне во второй раз?

Маскарон кивнул.

Габриель почувствовала, что у нее с души упал тяжелый камень.

– Почему, хороший мой, почему?

– Нельзя… доверять… Дайсону, – сказал Маскарон, задыхаясь.

– Почему я не должна доверять своему мужу? – мягко спросила Габриель.

– Аббей, – простонал Маскарон. – Он был в Аббей.

Габриель хотелось бы разгадать эту новую головоломку, но она заметила, что дедушка слабеет. Отбросив мысль об Аббей, девушка взмолилась:

– Нет! Не засыпай! Зачем они усыпляют тебя? Зачем?

– Приказ Фуше, – прошептал он.

– Фуше? Он здесь?

Маскарон кивнул, и его глаза закрылись. Однако это ужасное имя только добавило отчаяния мольбам Габриель:

– Пожалуйста, дорогой, ты должен сказать мне! Зачем они усыпляют тебя?

Она немного встряхнула дедушку.

Все тело Маскарона задрожало от сильных спазмов, когда он попытался побороть сгущавшуюся тьму беспамятства. Хриплым шепотом он произнес:

– Они знают, что ты не убежишь без меня. А как я могу куда-то сбежать? Спасайся, Ангел, пока не поздно.

Грудная клетка Маскарона поднялась и опустилась от напряжения, с которым пожилой человек проговорил эти несколько слов. Габриель прижала руку ко лбу и, встав перед дедушкой на колени, прошептала:

– Я больше никогда тебя не оставлю, хороший мой. Никогда.

Девушка хотела успокоить его, но Маскарон только сильнее разволновался.

– Уходи! – сказал он, стиснув зубы. – Уходи, пока не поздно.

– Все будет хорошо, – утешала его Габриель. – Мой муж приедет за нами. Он спасет нас обоих.

Глаза Маскарона расширились, а потом закрылись.

– Он еще хуже, чем Фуше, – сказал Маскарон. – Он ненавидит меня, и теперь я знаю почему.

– Что ты такое говоришь?

Когда в замочной скважине звякнул ключ, Маскарон провалился в забытье. Габриель выпрямилась и повернулась к своим тюремщикам. Девушка знала, какой у нее вид в мужском наряде. Целую неделю она ходила и спала в этой одежде. Ей не предлагали переодеться, а она не унизилась бы до того, чтобы попросить о какой-либо услуге. Но, несмотря на внешний вид, Габриель вела себя как герцогиня. Ее голос был таким же властным, как и выражение лица, когда она произнесла: