Книга Роковое наваждение, страница 85 – Элизабет Торнтон

— Ах, Сара, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — прошептала Констанция.

Сара теперь, конечно, знала о том, каким образом Бекетт смог попасть в дом и положить письмо в ее спальню. Но у нее не было зла на свою мачеху, эту одинокую и несчастную на свой лад женщину.

Сара раскинула руки, и Констанция устремилась в объятия.

— Слава богу, ты жива, — всхлипнула она. — Слава богу!

Так они и стояли, обнявшись: Сара, Анна, Констанция и Мартин. Сара поискала глазами Макса, увидела его, кивнула, и тот с улыбкой присоединился к ним.

В течение следующего часа Саре пришлось рассказывать всю историю несколько раз — сначала для членов семьи, затем для Питера Феллона и еще раз — для тех, кто еще ее не слышал. И, наконец, ей пришлось это сделать тогда, когда к ним в дом приехали Саймон, судья Орр и констебль Эванс.

Они собрались в комнате Питера Феллона, пригласив с собой еще Дрю Примроуза — как адвоката Сары. Рассказ Сары приехавшие выслушали молча, прихлебывая бренди, которое Макс разлил для всех по бокалам. Судья, новый человек в округе, сидел с сосредоточенным выражением лица. Он вообще оказался неразговорчивым человеком.

Закончив свой рассказ, Сара пригубила бренди, а судья Орр сказал одну из своих немногих фраз:

— Меня удивляет то, как вы пришли к мысли о том, что сэр Айвор и есть убийца.

— Не сразу, — призналась Сара, — потому что я никак не могла понять причину, мотив убийства. Потом мне вспомнились слова Бекетта о том, что сэр Айвор не помешает им с леди Невилл, потому что занят с малышкой Дженни. Тогда-то я и подумала о том, что Уильям мог знать о какой-то другой “малышке” и шантажировать ею своего отца, чтобы вытрясти у него деньги. Шантажом Уильям никогда не брезговал. — Она сделала еще глоток из бокала. — Следующей была мысль о сестре Уильяма. Этот момент был самым сложным в моих рассуждениях. Я до последнего момента не знала, угадала или нет.

Констебль Эванс и судья Орр обменялись взглядами. Судья Орр кивнул, и констебль сказал:

— Мы нашли Дженни и поговорили с ней. Ей всего двенадцать. В этом случае вы оказались правы. Собственно говоря, мы уже много лет подозревали сэра Айвора в растлении малолетних, только не могли это доказать.

— А вот у Уильяма доказательства имелись, — сказала Сара. — Если не относительно других девушек, так относительно собственной сестры наверняка. Вот что сэр Айвор скрывал тщательнее всего: то, что он изнасиловал собственную дочь!

Лицо Сары исказила гримаса боли, и Макс поспешил сказать, заметив это:

— Может быть, отложим дальнейшее на завтра, джентльмены? Боюсь, что нервы моей жены на пределе.

— Нет, подожди, — возразила Сара. — Я не успокоюсь, пока не узнаю, что говорят леди Невилл и Бекетт.

— Леди Невилл продолжает настаивать на том, что это вы убили ее сына, — сказал судья Орр. — Ее не смогло переубедить в этом даже признание мужа в совершенном убийстве. А Бекетт, узнав о том, что его могущественные покровители больше ему не помогут, разговорился и разливается теперь соловьем в полицейском участке. Утверждает, что только выполнял приказы леди Невилл. Она, дескать, и наняла его на службу исключительно затем, чтобы он занимался поисками тела Уильяма. Потом заманили вас, мисс Карстерс, домой, в Лонгфилд, для того, чтобы вы вывели их на след. Впрочем, вы это и так знаете. Их планы разрушило внезапное появление на сцене лорда Максвелла. Бекетт стал опасаться, что его опередят и он не получит вознаграждения, назначенного сэром Айвором. Тогда-то он и решился на похищение.

— Не удивлюсь, если окажется, что Бекетт причастен к поджогу дома Анны, — заметил Дрю.

— Он утверждает, что неоднократно обыскивал этот дом, — сказал судья Орр, — но ничего не обнаружил. А когда в доме стала появляться леди Максвелл, он установил за ним постоянное наблюдение. Он был уверен, что вы рано или поздно вернетесь в этот дом и поможете ему обнаружить тайник.

Судья Орр ободряюще улыбнулся Саре и поднялся с места. Констебль последовал его примеру.

Сара же продолжала думать о малолетних жертвах сэра Айвора, эта мысль не давала ей покоя.

— Скажите, насколько полным будет обвинение, предъявленное сэру Айвору? — спросила она. — И что будет сказано о причинах, побудивших его убить Уильяма?

— Немного, — ответил судья Орр. — Сэр Айвор охотно признал свою вину, но побудительным мотивом к убийству он называет свой гнев, вызванный карточными долгами сына.

— Может быть, это и к лучшему, — поморщилась Сара. — Не для сэра Айвора, конечно, а для его многочисленных жертв. Хорошо, что этим несчастным девочкам не нанесут еще одной душевной травмы.

— Каковы бы ни были мотивы, представленные в суде, — заметил Дрю, — а болтаться в петле сэру Айвору все равно придется. И помяните мое слово: во всем Стоунли не найдется человека, который проронил бы слезинку по этому поводу! С этими словами он вышел за дверь.

* * *

В коридоре его дожидалась Анна.

— Дрю! — воскликнула она.

Он слепо посмотрел на нее, круто развернулся на каблуках и поспешил к выходу.

Поведение Дрю подействовало на Анну словно пощечина. Она растерянно повторила его имя еще раз и еще и поспешила следом.

Догнать Дрю ей удалось только на заднем дворе. Она схватила его за рукав и резко повернула к себе.

— Дрю, выслушай меня, — сказала Анна. Она замолчала, переводя дыхание, и Дрю воспользовался этой паузой для того, чтобы холодно сказать:

— Нам не о чем говорить, Анна. Сейчас, по крайней мере. Она удержала его за руку, не дала повернуться и уйти.

— Дрю, прошу тебя, выслушай. Мне так же тяжело, как и тебе. Даже тяжелее. Ведь ты находишься среди людей, а я все время одна.

— Ты не одна, — жестко усмехнулся Дрю. — Ты с богом. Неужели ты думаешь, что мы можем начать все сначала? Так, словно ничего не случилось. Так, словно это не ты не разговаривала со мной последние три года. А теперь, когда выяснилось, что это не я убил Уильяма, все сразу станет наоборот? Теперь, значит, все в порядке? Если бы все было наоборот и если бы я считал, что это ты убила Уильяма, я бы с тобой так не поступил.

Вид у Дрю был суровым, но это не испугало Анну. Она слишком любила этого человека.

— Послушай, Дрю, — сказала она. — Я знаю, что сделала тебе больно. Поверь, себе я сделала еще больней. Да, я считала, что это ты убил Уильяма, но я никогда не обвиняла тебя за это. Я во всем винила себя. Потому-то и решила перед богом: если всевышний тебя пощадит, я от тебя откажусь. Это была моя плата за грех любви. Ведь я всегда любила тебя.

Она всхлипнула и продолжала сквозь слезы, хлынувшие по ее лицу:

— В конце концов, неважно, разлюбил ты меня или нет. Мне будет большой отрадой просто сказать тебе напоследок, что я по-прежнему люблю тебя, Дрю. Люблю так, как всегда тебя любила. Знай это.