Онлайн книга «Супружеское ложе»
Тепло разливалось в груди жидким медом, но Виола пыталась напомнить себе, что это всего л ишь слова. Джон способен убедить кого угодно и в чем угодно. Разве можно ему верить? Но она хотела верить. Очень хотела. Проходила секунда за секундой. Часы пробили половину одиннадцатого. Джон, наконец, пошевелился. — Я пойду, — пробормотал он, отступая. — Ты, кажется, хотела лечь спать пораньше. — Тебе незачем уходить, — услышала она собственный голос. Что она несет? Но слова уже сорвались с языка. Она не могла взять их обратно и поэтому попыталась объяснить свой порыв: — То есть… ты замёрз и должен согреться, иначе подцепишь простуду, и… и… это будет ужасно. Ее голос сорвался. — Ты хочешь, чтобы я остался? — выдохнул Джон. Виола смущенно опустила глаза. Боже, помоги ей, она хотела, чтобы он остался. — Да. — Она вскинула голову и, увидев, что он улыбается, немедленно поправилась: — Ненадолго. Его улыбка стала еще шире. Несносный человек! Виола снова уселась на диван. — Я думала, неплохо бы поговорить о том, как обстоят дела. Куда только подевалась улыбка? Джон застонал, воздев глаза к небу. — Помоги мне Боже! Сначала два часа под дождем, а потом разговоры о делах! — Он со вздохом стащил мокрый фрак. — Полагаю, разговор будет нелегким! А какие темы? Ирландская политика? Или способы облегчить жизнь беднякам Британской империи? Или неминуемые последствия отмены Хлебных законов? [7] Как ему это удается? Он всегда найдет способ ее рассмешить! Джон повесил фрак на спинку стула и сел рядом с Виолой. — Так о чем ты хотела поговорить? — Сама не знаю, — немного подумав, ответила она с нервным смешком, выдававшим ее истинные чувства. — Я всегда считала, что, если мы сядем и поговорим, у меня будет что сказать, но теперь просто растерялась. — А раньше у нас находилось много тем для разговоров. — И для споров. — Совершенно верно, — насмешливо подтвердил он. — Это, если ты заметила, совсем не изменилось. — Я заметила… Виола немного помедлила, а потом пояснила: — Мы женаты почти девять лет, и все же я не знаю тебя, Джон. Не знаю по-настоящему. Я не думаю, что вообще знала. До свадьбы и в первые месяцы нашей супружеской жизни я всегда была с тобой откровенна. И столько всего наговорила о себе, о родных, никогда не скрывала, чего хочу, что люблю и о чем думаю. Но когда спрашивала о тебе, о твоем детстве, о друзьях… ну, не знаю… о чем-то личном, ты всегда отделывался уклончивыми шуточками и менял тему. — И? — Пусть ты мой муж, но остался для меня незнакомцем. Я чувствую необходимость исправить это, но не знаю как. Если я стану задавать тебе вопросы, ты ответишь на них? — О моем детстве? Это был кошмар. Поверь, тебе не захочется этого слышать, а я не вынесу разговоров о родителях и своем детстве. И разве не уместнее поговорить о нас с тобой? — Если я что-то спрошу о нас с тобой, а ты промолчишь, значит, снова уклонишься от ответа. Джон немного помолчал. — Нет. Не уклонюсь, — пообещал он. — Задавай свои вопросы. — Он облокотился на спинку дивана и, повернув голову, взглянул на жену. — Но предупреждаю: я не могу гарантировать, что тебе понравятся мои ответы. Зато они будут честными. Справедливо? Получив именно то, о чем просила, Виола немного поразмыслила. Попыталась определить, до какой степени могут быть откровенны ее вопросы. Но он сам сказал, что она может спрашивать о чем угодно, так что стоит воспользоваться ситуацией. — Ты любил своих дамочек? Хотя бы одну? — Нет. — Ты любил меня, Джон? Она уже знала ответ, но никогда его не слышала. И сейчас хотела узнать правду от мужа. — Когда ты попросил меня выйти за тебя замуж и сказал, что любишь, это было правдой? — Я… Он потер глаза, тяжело вздохнул, опустил руку и встретил ее взгляд. — Нет. Вот оно. Голая, жестокая правда. Он не пытался объясниться или оправдаться. Этого ответа она ожидала. Подтверждения того, о чем уже знала более восьми лет. Того, что даже сейчас имело силу больно ранить. И все же лучше честный, хоть и обидный ответ, чем ложь. Довольно с нее лжи. — А ты… — она поколебалась. Оказалось, что задавать вопросы Джону куда труднее, чем она ожидала. Виола зажмурилась и попыталась снова: — У тебя есть дети от женщин, с которыми ты спал? — Нет. — Уверен? — Да. Всегда есть способы предотвратить зачатие… специальные чехлы, которыми пользуются мужчины. Иногда они рвутся, но… — он осекся и неловко заерзал на месте. — Боже, Виола, не проси меня обсуждать подобные детали. Я не могу говорить на эту тему. — Многие говорят, что младший сын Пегги Дарвин от тебя, хотя ее муж считает ребенка своим. Джон подвинулся ближе. — Нет, Виола, нет. Я уже говорил: он не мой. Знаю, какие сплетни ходят по городу, но это неправда. — Благодаря… чехлам, которые иногда рвутся? — И потому, что я умею считать. Я перестал встречаться с Пегги за год до рождения Уильяма, а ни один ребенок не может провести двенадцать месяцев в чреве матери. И еще ни одна женщина не приезжала ко мне с известием о моем будущем отцовстве. Хотя Виола понимала, что он может лгать, но почему-то поверила. Вернее, предпочла поверить, а с этим решением пришло огромное чувство облегчения. — Могу я, в свою очередь, задать вопрос? — неожиданно выпалил Джон. — Ты любила меня. Почему? Застигнутая врасплох не только вопросом, но и неожиданно напряженной интонацией, Виола уставилась на него. — Почему я любила тебя? — Да, почему? Ведь ты меня совсем не знала. И сама сказала, что даже теперь мы совсем не знаем друг друга. И все же утверждаешь, что любила меня. Вот что сбивает меня с толку! Как ты могла влюбиться в такого, как я? С моей репутацией! Он хмурился, и было в его лице, что-то напоминавшее школьника, который ждет объяснения сложной математической задачи. Вот и сейчас он ожидал разумного ответа. Виола беспомощно вскинула руки. — Господи, не знаю. Наверное, потому, что в тебя так легко влюбиться. Когда ты оказывался рядом, все в мире было прекрасно и правильно, и я задыхалась от счастья. Небо становилось голубее, трава — зеленее. — Она осеклась и отвернулась. — Понимаю, звучит глупо, но именно это я и чувствовала. Не могу сказать почему, но я тебя любила. |