Книга И он ее поцеловал, страница 23 – Лора Ли Гурк

Марлоу закрыл дверь и встал позади стола, который теперь стал его собственностью.

– Прошу садиться, – указал он на кресло напротив.

Эмме вовсе не хотелось садиться. Ей хотелось побыстрее закончить все это и уйти. Она извлекла из кармана свою последнюю статью:

– Для следующего выпуска.

Она протянула ему конверт, ожидая, что Марлоу отвергнет ее труд. Ее глаза впились в его зрачки, призывая Гарри сказать, что глупая колонка миссис Бартлби аннулирована и Эмма осталась без работы.

Ну и ладно. Она все равно не стала бы писать для Марлоу, будь он последним издателем на земле. Кроме того, за два предыдущих месяца она добилась ошеламительного успеха и ей наверняка не составит труда найти себе другое место.

Немного приободрившись, Эмма заговорила:

– Не хотите брать? Господи, о чем я только спрашиваю! Конечно, нет. Это же о столовых приборах. О раздаточных ложках, рыбных ножах и тому подобном. Скука смертная. Кто станет это читать?

Она собралась было отправить конверт обратно в карман, но, к ее изумлению, Марлоу протянул руку. Эмма отдала ему статью, он положил ее на край стола и снова показал на кресло.

– Мисс Дав, мне хотелось бы поговорить с вами в более приятной обстановке, но, как джентльмен, я не могу сидеть в вашем присутствии. Этикет, знаете ли.

Эмма скептически приподняла брови, выражая недоверие к его познаниям в данной области.

– Мне и в самом деле не чужды хорошие манеры. – На его губах заиграла печальная улыбка, и тонкие морщинки разбежались от уголков глаз. – Хотя кто-то недавно намекнул мне, что я мог бы пользоваться своими знаниями и почаще.

Эмма напомнила себе, что очаровательно умалять собственные достоинства – один из его талантов, с помощью которого виконту не раз удавалось задобрить ее, и не улыбнулась в ответ. Она вздохнула и решила, что не стоит безропотно ждать удара топора. Поэтому села в предложенное кресло и взяла инициативу в свои руки.

– Милорд, я прекрасно знаю ваше отношение к тому, что пишет миссис Бартлби. Вы имели возможность недвусмысленно высказаться по этому поводу. Кроме того, я нисколько не сомневаюсь в вашем желании поставить «Соушл газетт» на новые рельсы.

– Это правда, но…

– И, – поспешно добавила она, – яснее ясного, что глупым мелочам, о которых я пишу, не место в вашем обновленном издании.

– Напро…

– Если вы пожелаете опубликовать мою последнюю статью, я буду вам очень признательна. Обещаю, вам больше никогда не придется видеться со мной, читать мои сочинения и выслушивать от меня лекции о хороших манерах.

Она начала подниматься, но его ироничный голос остановил ее:

– Мисс Дав, я только что признал, что не всегда следую хорошим манерам, но несколько основных правил поведения я все же усвоил. К примеру, перебивать людей крайне невежливо, правда?

Кровь бросилась Эмме в лицо, но она постаралась не подать виду.

– Я не заметила, – проговорила она. – Мои… мои извинения.

– Извинения приняты. – Гарри произнес это очень важно, но уголки его губ подозрительно подрагивали, и Эмма напряглась.

Он, должно быть, заметил это, и все его веселье как ветром сдуло.

– Я не смеялся над вами. Ну, может, немного, – сознался он. – Просто вы всегда относились к этикету слишком серьезно.

– А вы, как нам обоим известно, нет.

– Единственная вещь, которую я воспринимаю всерьез, – работа, но даже в ней есть место радости, иначе ею не стоило бы заниматься. – Он достал из ящика экземпляр «Соушл газетт», разложил его на столе, открыл на третьей полосе, где размещалась колонка Эммы, и продолжил: – Я восхищаюсь вашей проницательностью в отношении моих намерений. Я действительно собираюсь внести в это издание некоторые изменения. Я бы даже сказал, кардинальные.

Эмме не терпелось покончить с мучением.

– Если вы упраздняете мою колонку, так и скажите.

– Я не намерен упразднять ее.

– Хотите оставить? – Конечно, леди не пристало выказывать свое удивление, но Эмма не смогла совладать с собой. Может, она просто ослышалась? – Но вы же ненавидите мою писанину.

– Ненавижу – слишком сильно сказано.

– Вы называли ее чушью. – Эмма сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него. – Вы говорили, что в ней нет смысла.

– Я таких слов не произносил.

– Давайте не будем придираться к мелочам. Вы так думали.

Он не стал спорить. Вместо этого с любопытством посмотрел на нее.

– Вас так сильно волнует моя точка зрения?

– Волновала, когда я работала на вас. Я уважала ваше мнение. Я доверила вам самое дорогое – свои произведения – в надежде на то, что однажды вы сочтете их достойными печатного станка. А вы даже не потрудились ознакомиться с ними, что уж тут говорить о справедливой критике.

– Кое-что я и в самом деле прочел и не собираюсь снова объясняться с вами по этому поводу. Как и менять свое мнение. – Гарри помолчал, вглядываясь в ее лицо. – Мисс Дав, – он подался вперед, – я отверг ваши труды, поскольку искренне считал их непривлекательными для публики. Но я ошибся. Я не сумел объективно посмотреть на ваши творения.

– Раз вам не понравилось, вы не могли представить, что другие сочтут их интересными.

– В точку. Вы назвали меня узколобым, и со временем и понял – по крайней мере в том, что касается ваших трудов, эти обвинения небеспочвенны.

Эмма чуточку смягчилась.

– И теперь вы хотите печатать их?

– Да. – Он поднял руки, сдаваясь, – Мне действительно невдомек, что может быть притягательного в украшении квартиры или разработке меню для свадебного приема. – Он опустил руки и откинулся на спинку кресла. – Но, принимая во внимание ваш успех, я был бы полным идиотом, если бы не признал существования такого рода притягательности и не нашел бы способа извлечь из нее прибыль. Вы открыли незаполненную нишу, мисс Дав, потребность, которой я не замечал. А там, где есть потребность, есть и возможность сделать деньги. Мне не нужно любить ваши произведения, чтобы печатать их.

– Хотите сказать, теперь, когда я доказала свою способность делать деньги, вы желаете нажиться на том, что раньше забраковали и над чем потешались? – Эмма встала. – Нет. Я отнесу свою статью другому издателю, тому, кто будет уважать мой труд и ценить его.

Она думала, что Марлоу посмеется над ее тирадой, но он не улыбнулся.

– Вы, конечно же, вольны отдать свои труды кому пожелаете, – сказал он ей вслед. – Но если вы уйдете, то упустите шанс превратить колонку в целую рубрику.

Она замерла, потом медленно повернулась: