Книга Надежда на счастье, страница 27 – Лора Ли Гурк

– Кэрри, не кричи так, – нахмурилась Оливия. Она заметила, что Конор отложил топор и направился к окну.

– Доброе утро, милая, – сказал он, положив руки на подоконник. – Не хочешь помочь мне сложить дрова для мамы?

Кэрри оглянулась на Оливию:

– Можно, мама?

Оливия кивнула, и девочка слезла со стойки. Выскочив через заднюю дверь во двор, она присоединилась к Конору, и они вместе принялись складывать дрова в поленницу. Оливия же смотрела на них и вздыхала. Может, ей нужно прекратить все это сейчас же? И пусть Конор Браниган идет своей дорогой.

Через несколько минут в кухню вошли Бекки и Миранда, и Оливия отправила их покормить кур и принести свежие яйца. Сама же принялась жарить кукурузные лепешки, то и дело поглядывая в окно и прислушиваясь к разговору во дворе.

– …А Бобби Маккан сказал, что я не смогу пойти с ними на рыбалку, потому что я – девчонка! – возмущалась Кэрри. – Но ведь я много раз ловила рыбу. Ловила даже покрупнее, чем этот Бобби.

– Ты умеешь ловить рыбу? – спросил Конор.

– Конечно. Нейт меня научил.

– Нейт? Это мамин работник, да?

– Он жил там, у речки. И мы часто ходили на рыбалку. Но прошлым летом он умер. – Девочка тяжело вздохнула и добавила: – И теперь мне не с кем ходить на рыбалку.

Конор посмотрел на нее с улыбкой:

– Придется мне как-нибудь сходить с тобой.

Кэрри мгновенно повеселела.

– Правда? А когда? Может, сегодня?

– Спросим твою маму. Может, она и твои сестры захотят пойти с нами.

– Но Бекки с Мирандой не умеют ловить рыбу.

– Тогда мы их научим, правда? Но думаю, мы там обязательно проголодаемся. Поэтому твоя мама наверняка возьмет с собой корзинку для пикника. Может быть, она даже положит туда вкусного жареного цыпленка и свой знаменитый пирог с ежевикой.

Конор посмотрел через плечо на Оливию и ухмыльнулся, давая ей понять: он знает, что она слышала каждое слово.

– Я подумаю, – откликнулась Оливия и отвернулась от окна.

Предложив Кэрри и ее сестрам отправиться на рыбалку, Конор взял на себя слишком много. Оказалось, что Миранда очень жалела бедных червячков, которых приходилось бросать в воду. Она отказывалась ловить рыбу, пока Конор не убедил ее в том, что ни рыбы, ни червяки ничего при этом не чувствуют. Бекки же никак не удавалось забросить в воду снасть, и леска у нее постоянно запутывалась. А Кэрри ежеминутно требовала к себе внимания, так что дел у Конора было предостаточно.

А Оливия, сидевшая на траве чуть поодаль, наблюдала за ними с веселым смехом. Зрелище и впрямь было презабавное, потому что Конору то и дело приходилось отвлекаться, чтобы помочь девочкам, а Честер постоянно путался у него под ногами, и у него совершенно не было возможности самому поймать хоть одну рыбешку.

Часа через два Конор попросил передышки и сел рядом с Оливией, предоставив девочек самим себе. Но они не хотели удить рыбу без него и, прихватив с собой Честера, куда-то отошли, оставив Конора и Оливию вдвоем.

– А этот Бобби Маккан, оказывается, неглупый парнишка, – с усмешкой пробормотал Конор.

Оливия снова рассмеялась.

– Только не говорите мне, что Конора Бранигана, профессионального боксера, утомили три девочки.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Но я ведь уже вам говорил, что я – человек израненный.

– Хм… – Оливия недоверчиво покачала головой. – Но теперь-то вы почти здоровый. Даже дрова кололи сегодня утром. Так что придумайте другое объяснение.

– Что ж, хорошо. – Он потянулся к корзинке с едой. – Наверное, я обессилел от голода. – О, жареный цыпленок! Замечательно! И пирог с ежевикой. Тоже неплохо. – Конор взял толстый ломоть хлеба и, взглянув на Оливию, пробормотал: – В тюрьме мне этого очень не хватало.

Оливия посмотрела на него.

– Хлеба? – спросила она.

Он кивнул и, прикрыв глаза, вдохнул аромат свежего хлеба.

– Свежий хлеб с маслом – это чудесно. Там, в тюрьме, мы получали хлеб, вот только… – Он внезапно умолк. Ему не хотелось рассказывать Оливии, что в тюрьме его заставили выпрашивать хлеб и он подчинился.

– Но что? – спросила она. – Вы получали хлеб, но что?

– Тот хлеб был совсем не такой, как этот, – пробормотал Конор. – Он был черный, черствый и затхлый. А здесь в первое же утро, когда я очнулся, я сразу почувствовал запах свежего хлеба и подумал, что ангелы ошиблись. – Он криво усмехнулся. – Я решил, что меня отправили не туда, где мне следовало находиться, понимаете?

– Так вы думаете, в раю пахнет именно так? – спросила Оливия. – Свежим хлебом?

Он откусил большой кусок хлеба с маслом.

– Абсолютно в этом уверен.

Она пожала плечами. Наверное, у каждого есть свои пристрастия.

Он наклонился к ней поближе.

– А какие у вас пристрастия, Оливия?

Она ненадолго задумалась.

– Ну, мне больше нравятся пралине. Знаю, что на небесах обязательно должны быть пралине.

– А что такое пралине?

– Такие сладости. – Она облизнула губы и с улыбкой добавила: – Сладкие орешки.

– О, вы обязательно должны сделать такие орешки.

– Да, конечно. Девочки очень обрадуются. Я уже давно не делала пралине.

Тут Конор внимательно посмотрел на нее и спросил:

– А как они оказались у вас?

Оливия отвернулась и посмотрела на речку. Потом со вздохом проговорила:

– Их мать Сара была моей лучшей подругой. Она умерла в шестьдесят пятом, и я взяла девочек к себе.

– А их отец? Погиб на войне?

– Да. – Оливия снова вздохнула. – А его брат не смог уплатить налога за землю, поэтому выставил ферму на аукцион и отправился на Запад. – Она посмотрела на Конора, и теперь в глазах ее была печаль. – Он не захотел взять девочек к себе. Не захотел брать на себя ответственность.

Конор молчал, и Оливия продолжила:

– Если бы я не взяла девочек к себе, их отправили бы в приют, поскольку родственников у них не было. Но я не могла допустить, чтобы девочки Сары оказались в приюте. Поэтому я взяла их к себе и считаю, что поступила правильно.

– У вас доброе сердце, Оливия.

Она покачала головой.

– Я нуждалась в этих девочках не меньше, чем они во мне. Ведь я осталась совсем одна, и мне было очень одиноко. Я люблю этих девочек, мистер Браниган. Теперь они – мои дочери.

Конор молча смотрел в ее чудесные глаза, такие мягкие и темные – как расплавленный шоколад. Интересно, как сложилась бы его жизнь, если бы кто-нибудь взял его к себе, когда он был мальчиком? Впрочем, нет смысла гадать об этом. Такого просто не могло быть, вот и все. И теперь он должен жить так, как привык. Слишком поздно что-либо менять в его жизни. Да, слишком поздно.