Книга Беспечный повеса, страница 98 – Анна Грейси

– Мое достойное сожаления прошлое, я знаю. Но я больше не повеса. Для меня в мире существует только одна женщина – моя Пруденс.

И в подпрыгивающей на ухабах карете он опустился на одно колено, взял руку Пруденс и сказал:

– Любимая, ты выйдешь за меня замуж и сделаешь меня счастливейшим мужчиной на свете?

– Да, – выдохнула она, почти не видя Гидеона сквозь слезы. – Да, с радостью. Я так счастлива. Как печально, что у меня оставались сомнения, после того как мы... мы... э-э... – Она замолчала, не умея подобрать слова к тому, что они совершили вместе.

– Вкусили блаженства? – поднимаясь, подсказал Гидеон. Его светящиеся нежностью глаза лукаво блеснули.

– Да.

Переполненная чувствами, которые искали выхода, Пруденс бросилась ему на грудь, и они упали на сиденье. Она обвила руками его шею и целовала его в губы, подбородок, скулы, снова в губы.

– Я люблю тебя, Гидеон. Я так тебя люблю!

– Пруденс, – простонал он. – Ты моя любовь, моя жизнь, мое сердце.

Она жадно исследовала его руками, губами, словно пробуя его на вкус, дрожа от удовольствия и страсти. Она хотела его всего целиком.

– Можно, я расстегну твою рубашку?

– Ты можешь расстегнуть все, что пожелаешь, – улыбнулся Гидеон.

– Просто мне хочется прикоснуться к тебе, ты такой восхитительный, – пробормотала она, потянув за полы рубашки.

– Тогда действуй, любимая. – Он потянулся к ней, но Пруденс его остановила.

– Нет, теперь моя очередь. Пожалуйста, сиди спокойно.

Гидеон откинулся назад, в его глазах плясали веселые огоньки.

– Ты любишь командовать?

Ее руки исследовали каждый участок его тела, изучая, открывая для себя разницу между мужским и женским телом, восхищаясь его мощной силой, твердыми мышцами там, где у нее была нежная плоть, легкими завитками волос.

Вспомнив, как поступал он, Пруденс провела языком по его коже, сначала немного неуверенно. Так вот каков вкус любви! Чуть солоноватый, немного резкий и опасный, но такой правильный. Его грудь, покрытая твердыми мышцами, легкой порослью темных волос щекотала ей губы. Она нашла темный кружок соска, так похожий на ее и такой отличный. Вспомнив, какое наслаждение она испытала накануне, Пруденс тронула его сосок кончиком языка и лизнула его. Гидеон застонал от удовольствия. Этот звук дал ей почувствовать силу своей женственности. Она занялась другим соском, то проводя по нему языком, то втягивая в рот, чувствуя, как нарастает его возбуждение. Как обидно, что им придется ждать. Она потерлась об него, и он снова застонал.

– Пруденс, ты меня убьешь.

– Мм... – протянула она, прижимаясь к его груди.

Она снова лизнула его сосок, чуть прихватив его зубами.

Его тело содрогнулось, сдержанности как не бывало. Гидеон припал губами к ее рту, его руки лихорадочно ласкали ее. Всякий раз, когда он выгибался под ней, напряжение и жажда все с большей силой охватывали ее. Гидеон открыл ей прошлой ночью и сегодня утром, что это значит. Она почувствовала, что ее юбки поднялись.

– Гидеон? В карете?

– Да, любимая, в карете.

Пруденс улыбнулась. Она видела, что ей еще многое предстоит узнать, и не могла дождаться, когда их тела сольются воедино. Как быстро это стало привычкой. Нет, не привычкой – необходимостью. Она тосковала по его прикосновениям, страстно желая слияния. Нетерпеливыми руками она расстегнула его бриджи. На этот раз никаких нервных разговоров. Она нежно и нерешительно потянулась, чтобы прикоснуться к нему. Застонав от удовольствия, он выгнулся навстречу ее руке. С нарастающей уверенностью она изучала его мужское естество, жар и мощь, шелк и сталь.

Застонав, Гидеон поднял ее и усадил себе на колени. Она все еще удивлялась тому, что он поднимал ее легко, словно пушинку. Но она обо всем забыла, когда он показал ей путь к наслаждению. Опустив ее на себя, он показал ей движения. Все исчезло.

Остался только ритм. Сила. Страсть. Обладание.

Запрокинув голову, Пруденс последовала за голосом природы.

– Дерем всегда был мрачным субъектом, но последняя его выходка перешла все границы. – Леди Августа снова обняла Пруденс. Она постоянно делала это с тех пор, как несколько дней назад Пруденс и Гидеон возвратились в Бат. – Но теперь ты среди тех, кто тебя любит.

Пруденс в ответ обняла леди Августу, не в силах произнести ни слова. Покинув мрачный Дерем-Корт, она прошла долгий путь. Серые унылые дни остались в прошлом. Теперь ее мир был наполнен любовью, сверкал и переливался радостными красками. Она уже почти забыла ужасную поездку с дедом. Все миновало. Настали блаженные дни любви и тайные мгновения экстаза. Гидеон любит ее. Она выйдет за него замуж.

– На чердаке завелись летучие мыши! – покачал головой сэр Освальд. Несколько минут назад он прибыл из Норфолка, и сейчас все собрались в гостиной в доме леди Августы. – Это стало заметно!

Пруденс и Гидеон недоуменно переглянулись.

– Я вас не понимаю, сэр Освальд, – сказал Гидеон.

– С головой не в порядке, – пояснил пожилой джентльмен. Снова никто ничего не понял, и он добавил: – У моего брата Теодора. Болтает какую-то чепуху. Постоянно бредит о Пруденс и об остальных! Путает Пруденс с ее матерью. – Сэр Освальд снова покачал головой.

– Он ненавидит мою мать, – вставила Пруденс. – Он винит ее в том, что его сын покинул Дерем-Корт и больше туда не вернулся.

– Твоя мать не имеет к этому никакого отношения, – фыркнул сэр Освальд. – Твой отец оставил Дерем-Корт по той же причине, что и я: с Теодором было просто невозможно жить!

Наступила короткая тишина.

– Вы все думаете, что я не должен был позволить ему воспитывать пять маленьких девочек, и вы правы. – Он вытер платком лоб. – Да, с ним невозможно было ужиться. Я не мог выдержать того, что он помыкал мной, будто был моим отцом. Ему пришлось пережить тяжкие времена. Потеря единственного наследника – твоего отца – на долгие годы отравила ему жизнь. – Сэр Освальд печально посмотрел на собравшихся. – Может, тогда у него начались странности, и со временем они усугублялись.

– Вы хотите сказать, он не в своем уме? – прямолинейно спросил Гидеон.

Сэр Освальд кивнул.

– Это резкое выражение, но точное. Я об этом понятия не имел. Когда он приехал в Лондон, он показался мне несколько неуравновешенным, но он всегда не выносил, если ему перечили. Но теперь... – Он поморщился. – Несет какой-то бред о Пруденс. Грозится ее убить. Проклинает каких-то ее ублюдков, прости за выражение, моя дорогая. – Сэр Освальд повернулся к Гидеону. – Кричит, что Пруденс довела его до долговой тюрьмы. Боже милостивый, в этом ему надо винить только самого себя!

– Да, он упоминал долговую тюрьму, – сказала Пруденс, – но я ничего не поняла.