Книга Случайная свадьба, страница 43 – Анна Грейси

— Докажите, что вы — это он, — задиристо потребовал Харрис, ухватившись за край стола.

— У меня нет при себе документов, если вы это имеете в виду, — сказал Нэш, пожав плечами. — Но я не обязан что-то доказывать таким, как вы.

Харрис усмехнулся с победоносным видом.

— Потому что все это вранье. Я так и скажу магистрату.

— Непременно сделайте это, — холодно сказал Нэш.

Харрис сердито взглянул на него, однако был явно озадачен.

Энергия Нэша быстро убывала. Его лодыжка и голова пульсировали от боли. Он незаметно оперся о край кровати и продолжил:

— В доме моего дядюшки дворецким все еще работает Ферринг? Я не бывал в Уайтторне с детских лет, но полагаю, что не так уж сильно изменился. А экономкой там была ужасно строгая женщина — как же ее звали? — ах да, миссис Пикенс. Если они еще там, то подтвердят мою личность.

У Харриса на физиономии появилось какое-то затравленное выражение.

— Кто-нибудь назвал вам эти имена.

Он с упреком взглянул на Мэдди, но она смотрела на Нэша, тоже явно сбитая с толку.

— Непременно скажите об этом магистрату, — заявил Нэш.

Он выпрямился, поработал пальцами, разминая их, потом сложил кулаки и решительно сказал:

— А теперь убирайтесь вон.

Харрис не сводил глаз с десятифунтовой банкноты, все еще лежавшей на столе, и потянулся за ней.

— Оставьте! — приказал Нэш.

— А как же мои пять фунтов мелочью? — задиристо спросил Харрис.

— Они останутся в качестве компенсации леди за беспокойство.

Харрис нахмурил брови и тут же поморщился, ощутив все синяки и ссадины на своей физиономии.

— Я еще до вас доберусь — до обоих! — сердито поклялся он, покидая коттедж. — Вот увидите!

Мэдди поставила на стол миску с подсоленной горячей водой, принесла чистые тряпки и бальзам для лечения порезов. Вода выплеснулась через край, но она и внимания на это не обратила.

— Это правда?

Руки, смывавшие кровь, перестали двигаться.

— То, что я Нэш Ренфру? Да, это правда.

Он вытер руки о полотенце.

Мэдди, слишком расстроенная, чтобы встретиться с ним взглядом, посмотрела в сторону.

Итак, Он Нэш Ренфру — брат графа, хозяин ее жилища. Ее лендлорд.

И при этом лжец, каких мало!

— Давно ли вы это узнали?

Он сложил полотенце и кинул его на стол. Как будто его аккуратность могла каким-то образом умиротворить ее.

— Со времени вчерашнего визита Харриса.

Значит, он предпочел не говорить ей, сердито подумала она.

— Это случилось внезапно, — продолжал объяснять он, не замечая ее состояния. — Когда Харрис назвал некоторые имена: мое, моего брата Маркуса и дядюшки Джаспера, —это как будто сняло в мозгу какую-то блокировку, и все вдруг встало на свои места.

Он улыбнулся ей, как будто приглашая порадоваться вместе с ним.

А она смотрела на грязную воду в миске, и ей хотелось вылить эту воду на его красивую головушку. Неужели ему не понятно, в какое положение он ее поставил? И какой глупой заставил себя почувствовать?

И какой обиженной?

А эти ласки, эти нежные поцелуи... Она рассказала ему о своем прошлом. О своей жизни во Франции... Они вместе похоронили пчел, вместе работали на погубленном огороде — и все это время он знал...

— Итак, к вам вернулась память — как это приятно! — но почему вы не сказали?

— Я хотел сказать, но...

— Но — что?

— Но вы ушли, а к тому времени как вернулись, я решил, что будет лучше, если вы не будете знать, кто я такой.

— Умоляю вас объяснить, почему вы так решили, — сказала Мэдди, которой пришлось сесть на собственные руки, чтобы они не сжимались в кулачки.

— Я хотел узнать, что затевает Харрис.

Она презрительно фыркнула:

— А я, конечно, сделала бы все, что смогла, лишь бы вы не узнали этого?

— Отчасти. Ведь вы хотели, чтобы я уехал.

— Понятно! Значит, я все это время была права — это была взятка, для того чтобы вам позволили оставаться здесь!

Он озадаченно взглянул на нее.

— Вы это знали.

— Нет! Я думала, что это объясняется вашим нежеланием переехать к викарию.

Она была слишком сердита и обижен, чтобы оставаться с ним в одном помещении, поэтому встала и направилась к двери.

— Вам необязательно перебираться к викарию. Можете отправляться в свой собственный дом — в поместье Уайтторн-Мэнор, оно менее чем в двух милях отсюда. Там десяток кроватей на выбор, а также куча слуг, чтобы позаботиться о вас. — Она широко распахнула дверь. — Но вместо этого вы предпочли скрыть от меня, кто вы такой, и подкупить меня, а затем, после всех этих предосторожностей, раскрыть свою личность единственному человеку в деревне, который желает мне зла!

Она схватила с крючка плащ и ушла, захлопнув за собой дверь.

Какой же дурочкой она была! Доверчивой дурочкой! Скоро вся деревня узнает о том, что он вскочил с ее постели полуодетый и без сапог. Средь бела дня! Вскочил, чтобы защитить ее честь!

Ее честь! Сильно сказано! Он даже понятия не имел, в какое положение ее поставил.

Никто не поверит тому, что она невинна, что между ними ничего не произошло, кроме того, что глупенькая Мэдди Вудфорд отдала свое сердце в обмен на несколько нежных поцелуев.

Поцелуев, которые лживый распутник подарил легковерной девушке.

Деревенские жители подумают самое плохое. И каждый решит, что она пыталась заманить владельца поместья, чтобы заставить его жениться на ней. Но ничего не вышло.

Мужчина в таких случаях никогда не страдает, его никто не винит. Виноватой всегда бывает женщина.

Она быстро шла, почти бежала, сама не зная, куда направляется. Потом вдруг остановилась, поняв, что направляется в свое любимое местечко, где обычно делилась своим бедами с пчелами, — к ульям.

Но ульев больше не было и не было больше пчел, которым можно было бы поведать о своих бедах. Бабушки тоже больше не было, а ее собственная жизнь была в развалинах.

Она расплакалась.

В полном унынии, чувствуя, как жестоко обошлась с ней жизнь в очередной раз, она сидела на холодной каменной скамье, и по щекам ее катились слезы. Сколько времени прошло с тех пор, как она позволила себе как следует выплакаться? Она не помнила. Возможно, она не плакала со дня похорон бабушки. Или с тех пор, как в последний раз заперла их коттедж. Об отце она так не горевала. Его смерть была большим облегчением для всех.