Книга В твоих пылких объятиях, страница 19 – Маргарет Мур

— Но они не могут, не должны оставаться в спальне!

— И могут, и останутся. Карл как-никак король, и что ему до нашего унижения, если для него это просто развлечение?

— Но это… Это просто средневековье какое-то! — запротестовала Элисса.

— Хотя я с вами вполне согласен, мадам, выгнать Карла из спальни я не могу. Этот брак устроил он, и если ему пришло в голову понаблюдать за тем, как он совершается, с этим уже ничего не поделаешь. По этой причине я намереваюсь извлечь из сложившейся ситуации максимум удовольствия.

Ричард придвинулся к ней и зашептал ей на ухо:

— Стоит им еще немного выпить, и они станут вести себя потише.

«Неужели он будет добиваться со мной близости, зная, что в комнате полно людей? — подумала Элисса. — Конечно, полог дает кое-какую защиту от нескромных взглядов, но ведь этого недостаточно!»

Она на мгновение представила себе, что сейчас произойдет. Ричард войдет в ее тело молча. И ласкать он ее тоже не будет, а если и будет, то грубо и так, самую малость… Потом он станет с шумом втягивать в себя воздух и с шумом же его выдыхать. Это будет продолжаться минуты две-три. Потом он начнет стонать от наслаждения… а когда все кончится, слезет с нее, отвернется к стене — и захрапит.

Стараясь выиграть немного времени и отдалить предстоящую пытку, она сказала:

— Стало быть, вы вроде дрессированной собаки — способны по команде хозяина делать все, что ему угодно?

Ричард отодвинулся.

— Я, должно быть, кажусь вам омерзительным?

— Нет! Да! Ладно, скажу все как есть — я не хочу с вами спать, вот что.

— Мы только пешки в игре, которую затеял король, поэтому нам ничего не остается, как исполнять его повеления, — пробормотал сэр Ричард и заворочался в темноте.

— Что это вы там делаете?

— Как что? Снимаю панталоны.

— Зачем?

— А затем, чтобы заняться с вами любовью. Вы были Замужем, и у вас есть сын, так что разыгрывав передо мной оскорбленную невинность бессмысленно.

— Вы видели вокруг себя столько актрис, что разучились различать, кто играет, а кто ведет себя естественно и говорит правду. Могу вас заверить, сэр Ричард, что я никого из себя не разыгрываю.

— Значит, вы готовы пойти на прямое неподчинение королю и согласны принять все последствия его гнева?

— Выбор невелик, не так ли?

Ричард ничего не ответил. Он был занят тем, что сворачивал свои штаны в узел, потом, отодвинув полог, швырнул их в противоположный конец комнаты.

Сразу же вслед за тем послышался громкий смех Карла.

— Отличный бросок, Блайт! — крикнул он. — Ты угодил Вильерсу точно в голову.

— Тысяча извинений, Бэкингем. Жена случайно толкнула меня под руку. До того разыгралась, что прямо не знаю, как ее остановить.

Услышав смешки придворных, Элисса залилась краской.

— Мы рады, что ты успешно продвигаешься к намеченной цели, — заметил король, а потом, обратившись к придворным, спросил:

— Кто-нибудь захватил карты? Пока сэр Ричард будет исполнять свой супружеский долг, мы успеем сыграть партию в криббедж.

Ричард задернул полог, откинулся на подушки и, заложив руки за голову, предался размышлениям. Ситуация, в которой он оказался, была исполнена печальной иронии.

Он сгорал от страсти к мистрис Лонгберн, она же на дух его не переносила. Если бы Минетта об этом узнала, то наверняка сказала бы, что судьба избрала эту женщину своим орудием, чтобы рассчитаться с ним за его беспутную жизнь.

Когда он вошел в брачные покои и увидел Элиссу в одной рубашке и с распущенными по плечам волосами, то подумал, что более красивой женщины ему не доводилось встречать за всю свою жизнь.

Хотя она побывала уже замужем и имела шестилетнего сына, в ней чувствовалась незащищенность и чистота юной девушки. С другой стороны, временами она вела себя так» что Ричарду начинало казаться, будто ее незащищенность всего лишь плод его фантазии.

«Что ж, — подумал Ричард, призывая на помощь чувство юмора, которое всегда выручало его в затруднительных ситуациях, — женитьба на мистрис Лонгберн — не худшее из того, что король мог от меня потребовать. Ведь я в свое время поклялся служить ему на поле брани, и его величество мог послать меня на войну. Так что не будем печалиться — жизнь продолжается».

Просто ему придется начинать все с самого начала.

Он протянул руку и коснулся плеча Элиссы. И сразу ощутил сковавшее ее напряжение, которое была не в силах ослабить никакая ласка.

— Почему вы так напряжены, мадам? Согласитесь, это я должен ощущать известное неудобство, но никак не вы.

— Ответьте мне, сэр Ричард, — сказала новобрачная, не желая замечать его неуклюжую попытку пошутить, — вам всегда требуется аудитория? Чем бы вы ни занимались?

— Готов с вами согласиться, что компания при сложившихся обстоятельствах нам ни к чему. С другой стороны, эти дамы и господа нас не видят, и если мы будем вести себя тихо, то ничего и не услышат, а это, в свою очередь…

— Я буду вести себя тихо. Делайте поскорее то, что считаете нужным, — и покончим с этим!

— Должен вам заметить, что ваши слова не слишком меня вдохновляют.

— С каких это пор мужья стали нуждаться в том, чтобы жены их вдохновляли? Мужчинам вроде вас поощрение не требуется.

— Мужчинам вроде меня?

— Именно. Таким, у кого накопился бесценный опыт побед по женской части.

— Когда противник сам сдает свои позиции, это нельзя назвать полноценной победой.

— Скажите, сэр Ричард, вы всегда так много говорите? — с раздражением осведомилась Элисса. — Или все эти ваши слова есть не что иное, как своеобразный пролог, за которым должно начаться основное действие пьесы? Если так, то не тратьте зря время, переходите от слов к действию — тем более что я, как вы совершенно справедливо изволили заметить, давно уже не невинная девушка.

— Девочка моя, — прошептал Ричард, придвигаясь к ней поближе, — пролог или преамбула в пьесе вовсе не литературное излишество, а весьма важная ее часть.

Позвольте продемонстрировать вам, насколько важным — и даже приятным — может быть этот самый пролог.

Ричард откинул покрывало, и Элисса поняла, что еще немного — и его обнаженное тело соприкоснется с ее телом.

В следующий момент так и случилось.

— Все будет хорошо, женушка, не волнуйся, — прошептал он.

Взяв ее руку, он не поцеловал ее, а прижал к своей теплой обнаженной груди. Она почувствовала, как бьется у него сердце, и ощутила крепость его мышц.

— Не надо меня бояться.

— Я тебя не боюсь.