Книга Дурная слава, страница 76 – Вирджиния Хенли

Гай отбросил одеяло, встал с постели, подошел к окну, выглянул наружу. Небо все еще раскалывалось от молний, но гроза уже уходила. Он снова подумал о жене. Раскаты наверняка слышны и в Уиндраше, только бы Джори не испугалась!

«Конечно, она боится. Не грозы, а предстоящих испытаний. Ей наверняка трудно справиться с мыслью, что ее мать умерла родами. И мне тоже».

Гай стал одеваться. «Господь всемогущий! Я же не могу к ней ехать, пока не станет ясно, что болезнь незаразна».

Услышав, что Брут скребется в дверь, Гай открыл и впустил волкодава. Брут бросил на хозяина сочувственный взгляд. Гай вернулся к окну и с яростью стукнул кулаком по каменному подоконнику. Сейчас он чувствовал угрызения совести, что не облегчил душу Джори рассказом о встрече с Робертом Брюсом.

– Не смотри на меня так! – прорычал он Бруту, который ответил ему таким же рычанием. – Я собирался ей рассказать за обедом и пошел в кухню за элем. Ну да, я хотел устроить грандиозное представление, объявив, что решил пощадить Роберта Брюса, чтобы Джори оценила мое благородство. Самовлюбленная скотина, вот кто я такой!

Брут кивнул в знак согласия.

«Она умоляла меня, а я лишь разжигал в себе ревность. – Гай сжимал и разжимал кулаки. – Когда я в самом деле встретился с ним, то ревность пропала, я ощутил, что Брюс исполняет свое предназначение».

– Почему я позволил ей уехать, не облегчив ее душу? Почему, дьявол побери, я вообще позволил ей уехать?

Брут печально повесил голову.

Прошла еще неделя. Гай осмотрел больного рыцаря и, к своему облегчению, понял, что лихорадка спадает, все симптомы заболевания стали слабее, а новых больных не было. Он уложил седельные сумки, сообщил Берку, куда едет, и приказал управляющему:

– Не пускай Брута за мной.

Рикард де Бошан был во дворе замка Уиндраш, когда заметил, что туда въезжает отец. Юноша бросился в конюшни, где Роджер Мортимер седлал коня, чтобы ехать на охоту.

– Отец! Думаю, он меня заметил, у него глаза, как у орла.

Уорик пулей подлетел к конюшням, соскочил с коня и прошел внутрь.

– Что вы двое здесь делаете?

Ричард старался избежать взгляда черных проницательных глаз отца.

– Почему ты уехал из Лондона? – потребовал ответа граф и, не давая сыну времени ответить, закричал: – Почему ты бросил службу у короля?

Отвечать стал Роджер:

– Эдуард вызвал Гавестона. Он отнял опеку над нами у Мортимера из Чирка и передал ее своему любовнику.

Наконец Рикард пришел в себя и заговорил:

– Этот павлин Гавестон со своими друзьями из Гаскони сделали жизнь невыносимой. Мы уехали в знак протеста.

– Значит, вы еще можете быстро вернуться ко двору. Вы – самые знатные из молодых приближенных короля. Нельзя оставлять поле боя иностранцам.

– Я не поеду, – упрямо заявил Рикард, демонстрируя своим отказом отцу некую долю храбрости, однако не сумел справиться со смущением и покраснел.

Глаза Уорика сузились.

– Что именно произошло?

– Мы поссорились с гасконцами, – заявил Роджер.

Уорик обернулся к Мортимеру и удивленно приподнял бровь.

– Рикард только чудом не перерезал Гавестону глотку.

– Этот долбаный козел посмел до тебя дотронуться? – прорычал Уорик.

– Я дрался с ним и приставил кинжал к его глотке. Я бы зарезал его, если бы Роджер меня не остановил, – признался Рикард.

– Эдуард бросил бы Рикарда в Тауэр, а потом казнил, если бы Рикард нанес вред его любовнику.

– Господь всемогущий! Эдуард Плантагенет объявил свою последнюю волю и указал в завещании, что Гавестон не может вернуться в Англию без согласия парламента, – заявил Уорик.

– Отец, Эдуард Плантагенет мертв. Теперь в Англии новый король, который полагает, что вправе всегда поступать по собственному желанию.

– Бароны очень скоро избавят этого юнца от иллюзии величия и от его гасконского прихвостня – тоже.

Рикард решил сменить тему:

– Надеюсь, ты приехал, чтобы помириться с Джори?

– Мне не следовало позволять ей уезжать из Уорика. Я совершил страшную ошибку. Все эти годы держал в доме Мэг, которая превратила нашу жизнь в ад.

– Я с детства знал, что ей нельзя доверять.

– Ее отправили в Уэльс. Она подмешала болотную мяту в эль для Джори, чтобы у Джори случился выкидыш. К счастью, графиня не стала пить.

– Леди Марджори не говорила мне, в чем причина вашей ссоры. Сказала только, что это личное.

– Джори думает, что это сделал я, потому что не хотел второго ребенка.

– Да, она права. Это действительно личное. Надеюсь, отец, ты справишься. – Рикард помолчал, потом добавил: – Только поосторожнее. Иногда ты бываешь суров.

– Забери-ка Цезаря. Я так нервничал из-за Джори и теперь хочу сам проследить, чтобы с ней все было хорошо. – Он снял седельные сумки и решительно направился к замку.

Встретив дворецкого, граф поздоровался и пошел к лестнице.

– Я доложу о вас, лорд Уорик.

– Я сам о себе доложу.

– Прошу прощения, милорд. Уиндраш принадлежит леди Уорик… Думаю, будет лучше, если я все-таки доложу, – справившись с робостью, возразил дворецкий.

– Значит, недостаточно суров, – с иронией пробормотал граф.

Дворецкий бросился наверх и постучал в дверь леди Уорик. Дверь открыла Кэтрин Мортимер и первой узнала поразительную новость.

– Подожди здесь, – прошептала она дворецкому.

Джори уже двенадцать часов мучилась периодическими болями в пояснице и теперь сидела в постели среди подушек и маленькими глотками потягивала отвар из ячменя и фенхеля, который сварила для нее Мэгги.

– Он не только облегчит боль, но и молока будет больше. К утру ребеночек и появится, – предсказывала повитуха.

Кэтрин подошла к кровати.

– Здесь лорд Уорик.

У Джори расширились глаза.

– Я не хочу его видеть!

– Я скажу дворецкому, миледи, – пробормотана Кэтрин.

– Нет! Уорик не станет слушать дворецкого. Иди сама и скажи ему, что я не хочу его видеть.

– Я, миледи? – в отчаянии прошептала Кэтрин.

– Ты оставайся здесь с леди Марджори, а я пойду и скажу графу, – храбро заявила Мэгги, открыла дверь и скомандовала дворецкому: – Леди Марджори не примет лорда Уорика. Пошли, мы вместе ему скажем. У меня не хватит смелости одной с ним разговаривать.

Граф ждал у подножия лестницы.

– Леди Марджори приказала подготовить вам комнату, лорд Уорик.