Книга Ястреб и голубка, страница 71 – Вирджиния Хенли

— Франсес, сердечко мое, вы просите о единственной вещи, которую я не могу сделать. Бесс рассвирепеет от ревности, если я выступлю ходатаем за такую молодую и красивую женщину, как вы.

Губы у Франсес задрожали, глаза наполнились слезами, и она отвернулась.

— О деньгах можно не беспокоиться, моя ласточка. У меня их полно.

Он уже знал, что хочет ее, но знал и то, что связь с ней пришлось бы хранить в глубочайшей тайне. Это не дежурная фрейлина, которая готова задрать для него свои юбки в темном коридоре дворца. Франсес — вдова благородного сэра Филиппа Сиднея, но это лишь делало его влечение к ней еще более неодолимым.

Как только Шейн получил известие о смерти Уолсингэма, он немедленно возвратился домой из Плимута, где полным ходом шла подготовка эскадры для похода в Испанию. Он мчался во весь опор ночь напролет, домчался до Суррея — и тут узнал, что Франсес в Лондоне. Он завернул в Темз-Вью, чтобы принять ванну, переодеться и сменить коня, но, увидев Сабби, уютно свернувшуюся клубочком на его кровати, не устоял против искушения и присоединился к ней.

— Мой ночной дракон, — сонно пробормотала она, когда его руки обвились вокруг нее и прижали к твердой груди. Этой ночью она осталась в Темз-Вью именно потому, что знала: смерть Уолсингэма заставит Шейна прискакать в Лондон, чтобы заполучить опасные досье.

— Франсес здесь? — спросил он осторожно.

— Ах, это ради встречи с ней ты примчался сломя голову? — поддразнила она его.

— Сабби, ты знаешь, как это для меня важно, — сказал он, крепко схватив ее за плечи.

— Конечно знаю, — подтвердила она. — Именно поэтому я вручила Франсес пять тысяч фунтов для выкупа закладных на Уолсингэм-Хаус.

— Она отдала тебе досье? — нетерпеливо спросил он.

— Да, без малейшего колебания.

Она соскользнула с кровати, чтобы зажечь свечи с запахом сандалового дерева, и их экзотический аромат поплыл над постелью. Она сидела перед ним, скрестив ноги по-турецки, и ее длинные медные пряди рассыпались вокруг, прикрывая ее наготу. С трудом заставив себя подавить влечение, которое неизменно вызывала в нем ее яркая красота, он сделал над собой усилие, чтобы сосредоточиться:

— Надеюсь, ты хранишь досье в надежном месте?

— Шейн, я сожгла их сразу, как только они оказались у меня в руках, — беспечно солгала она.

— Проклятье! — выругался он, хотя в голосе у него звучало явное облегчение. — Ты их прочла?

Ему отчаянно хотелось узнать, что же там разведали ищейки Уолсингэма, но ответ Сабби его разочаровал:

— Нет, — снова солгала она и потянулась к нему, не отрывая взгляда от его губ. И он поддался манящему, неотразимому магнетизму, которым могла его заворожить только эта единственная на свете женщина.

— Когда ты отплываешь в Испанию? — спросила она между поцелуями.

— Ты же знаешь, я не могу сказать тебе ничего, кроме того, что это будет скоро.

Но страсть, которую он вкладывал в любовные ласки, без всяких слов сказала ей, что прямо из ее объятий он должен будет уйти навстречу опасной миссии, которую задумали они с Дрейком. Он был ненасытен, он не мог утолить свою жажду обладания, словно то была последняя встреча, подаренная им судьбой.

Когда уже близок был рассвет и небо порозовело — а они так и не заснули ни на минуту, — он сказал:

— Если со мной что-нибудь случится, зайди к Джекобу Голдмену. По моему завещанию ты будешь хорошо обеспечена.

— А твоя жена? — спросила она требовательно.

Он заколебался, памятуя, что в прошлом разговоры о его жене вызывали между ними горячие ссоры. Скулы у него затвердели, но он ответил:

— Она также будет хорошо обеспечена, Сабби. В конце-то концов, это мой долг.

Почему-то эти слова принесли ей странное облегчение. Она потянула к себе его темную гриву, и он положил голову ей на грудь. Так они и заснули.

Когда Сабби проснулась, она была одна.

Бледное весеннее солнце успело высоко подняться над горизонтом, и она понимала, что к этому часу он должен быть уже на полпути от Плимута. Она подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. О, если бы и она могла пуститься навстречу опасным приключениям! Нет, ей вовсе не хотелось бы самой быть мужчиной, но она завидовала их свободе и силе, потому что они могли вывести корабль в море, затеять сражение и вернуться домой со славой и богатством.

Перед ее мысленным взором пробегали заманчивые картины. Хорошо бы сейчас примчаться в Плимут, чтобы на прощанье помахать ему рукой, и пожелать ему доброй удачи, и поцеловать на счастье… Она улыбнулась. Да почему же ее мечты не должны идти дальше этого? Почему бы не пробраться тайком на борт «Дерзновенного» и не отплыть вместе с Шейном в Испанию? Тут ее лицо омрачилось.

Ну и взбеленится же он, обнаружив ее на борту своего корабля! Если дело ограничится только побоями, она еще сможет считать, что легко отделалась. Она вздохнула и откинула прочь покрывало, а заодно и пустые фантазии. Теперь, когда Духов день миновал, двор будет занят планами переезда в Гринвич на весну и лето; поэтому она решила вернуться к Кейт Эшфорд и ее хлопотам в гардеробной. Кроме того, она обещала Франсес, что придет в Уолсингэм-Хаус пообедать, но конечно ей там предстояло изображать собой некое подобие дуэньи или компаньонки, поскольку Франсес и на этот раз принимала у себя Эссекса.

Едва она выбралась из ванны, как услышала знакомый голос Мэтью, бегом поднимавшегося по лестнице и взывавшего на ходу:

— Хок! Где тебя черти носят? Тебе что, больше делать нечего, как валяться в постели с этой женщиной днем и ночью?

Сабби закуталась в просторное полотенце и вышла из ванной комнаты. Она не знала, следует ли посмеяться над словами Мэтью или посчитать их оскорблением. Увидев, что она не одета, он присвистнул, а потом быстро спросил:

— Где он? У меня для него приказ от королевы.

— Он уехал, Мэтью. Уехал обратно в Плимут.

— О Господи, только не это! — возопил Мэтью. — Она же с меня шкуру сдерет. Я ее клятвенно заверил, что он в Темз-Вью и что я передам ему эти новые приказы.

Сабби взглянула на него в задумчивости.

— Нам придется сейчас же пуститься за ним вдогонку.

— Что это значит — нам?

— О Мэтью, пожалуйста, ты же не лишишь меня возможности попрощаться с ним, перед тем как он отплывет в Испанию! Кровь Господня, Мэтью, если что-нибудь с ним стрясется, я, может быть, никогда его больше не увижу!

По ее щеке скатилась слезинка, и он взмолился:

— Не плачь, солнышко. Я отвезу тебя к нему, раз это так много для тебя значит.

— Я оденусь и сразу вернусь.

— Оденься так, чтобы ехать верхом.

И прихвати какие-нибудь теплые вещи. «Роза Девона» стоит на якоре в Дувре. Я только что вернулся из Кале.