Книга Хозяйка Рима, страница 107 – Кейт Куинн

Префекта и юного раба дважды просить не пришлось.

— Верно, — сказал Домициан, обращаясь скорее к самому себе, и выронил из рук кинжал. — Верно, Юлия.

С этими словами он набросился на племянницу и сдернул с ее плеч жреческое покрывало.

Павлин обернулся, но Юлия из-за плеча Домициана посмотрела ему в глаза, посмотрела строго и укоризненно, так, что он поспешил отвернуться и вместе с Виксом вынес стонущего сына Флавии в вестибюль императорской опочивальни.

— Она как-нибудь постоит за себя, — раздраженно бросил Викс. — Лучше помоги мне.

Он сжимал в руке какой-то белый лоскут, которым пытался остановить кровотечение из раны в животе последнего Флавия. И Павлин понял — это жреческое покрывало Юлии. Мальчишка схватил ее покрывало.

Из императорской опочивальни доносились какие-то гортанные звуки. Голоса Юлии Павлин не услышал. Он поднялся и сделал шаг в сторону дверей, однако стражники оттолкнули его.

— Тебе жить надоело, префект? — рыкнул на него один из стражников. — Пусть делает, что хочет!

Павлину ничего не оставалось, как вновь опуститься на колени перед умирающим мальчиком. В тщетной надежде он пощупал пульс. Кровь из раны текла густым, вязким потоком, скорее черная, чем алая. Руки Викса были в ней по локоть, словно в перчатках.

— Он умрет, — отрешенно произнес Павлин. — Вот увидишь, он умрет.

— Так ты поможешь мне, префект, или нет? — Викс обливался потом, сыпал проклятиями, однако рук с зажатым в них покрывалом от раны не убирал.

Из императорской опочивальни тем временем доносились какие-то животные звуки, словно за дверью спаривался с самкой дикий зверь, а не император. Голоса Юлии не было слышно. Павлин поймал себя на том, что, подобно острой щепке, загнал куда-то вглубь горла рвущиеся наружу рыдания. А затем ему в голову пришла мысль, простая и страшная одновременно: Если он взял ее, может, теперь он ее пощадит?

Сын Флавии издал стон. В отчаянной попытке спасти ему жизнь Викс всем своим весом навалился на рану, стараясь остановить кровотечение. Теперь и его туника, и ноги сделались липкими от крови. Затем дрогнуло бледное веко. Вокруг них уже начали собираться любопытные рабы, и Павлин осыпал их проклятиями. Они тотчас в страхе бросились врассыпную.

Сын Флавии вскрикнул, слабевшие руки дернулись, чтобы вновь схватиться за живот. Викс навалился сильнее.

От боли мальчик открыл оба глаза и посмотрел на Викса.

Павлин стоял на коленях посреди лужи крови, чувствуя, как по коже ползают мурашки.

— Сука! — донеслось из-за дверей императорской опочивальни. Это был голос императора, глухой и пропитанный злобой. — Ты, холодная, бесчувственная сука, убирайся отсюда.

Стражники по эту сторону дверей переглянулись.

— Вы слышали! — встрепенулся Павлин и, вскочив на ноги, едва ли не влетел в императорскую спальню. Ему хватило одного мига, чтобы охватить взглядом представшую его глазам картину. На ложе в изнеможении распластался император. Юлия спокойно поправляла на себе белые одежды.

— Уведите ее, — произнес Домициан, и по его телу пробежала судорога. — О боги, уведите ее отсюда!

Павлин дрожащими руками поднял Юлию с ложа. Впрочем, когда она выходила их спальни, ее поступь была непоколебимой поступью мраморной статуи. Павлин повел ее через лужу крови, мимо Викса, который теперь помогал сыну Флавии принять сидячее положение.

— Дальше меня поведут стражники, — спокойно произнесла Юлия. — Лучше помоги Виксу спасти моего племянника. Чтобы выйти из дворца, ему потребуется твоя помощь.

— Он не жилец. Ему вспороли живот, раскроили пополам.

— Неужели?

Поддерживая друга под плечо, Викс уже ставил мальчика на ноги. Он неуверенно поднял взгляд, и Юлия ласково ему кивнула. В тусклом свете ее глаза казались… глазами ожившей статуи.

— Передай привет от меня своей матери, Верцингеторикс, — сказала она, и в следующий миг стражники повели ее прочь. Почему-то они предпочитали держать ее за рукава, а не за обнаженные запястья, как будто боялись обжечься. Юлия шагала между ними, оставляя за собой на мозаичном полу цепочку крошечных кровавых следов.

— Нужно вывести его отсюда. — Викс уже поставил сына Флавии на ноги. Мальчик продолжал стонать, но расставаться с жизнью явно не собирался. Он все еще прижимал к животу жреческое покрывало Юлии, которое к этому моменту из белоснежного сделалось алым.

— Наверно, мне привиделось, — пробормотал Павлин. — Я не заметил, как император вспорол нему живот. Он ведь не мог…

— Ты сейчас рухнешь в обморок, — с видимым отвращением заметил Викс.

Павлин ощутил, что его душит хохот, неукротимый, истерический хохот. Ему хотелось хохотать, хохотать, пока он сам не упадет замертво. Однако к ним уже спешили стражники и любопытные придворные и не менее любопытные рабы. Трясущимися пальцами он снял свой преторианский плащ и обернул им плечи раненого мальчика. Викс натянул один конец ему на лицо.

— Помогите императору, — приказал Павлин стражникам. — Пошлите за врачом. Мальчика я беру на себя.

— Префект, куда ты его уводишь?

— Приказ императора, — невозмутимо произнес Павлин. — Тайный приказ.

Стражники, словно по команде, потупили глаза.

— Как самочувствие? — шепотом спросил Викс у юного Флавия, когда они с Павлином вывели его из вестибюля, в котором к этому времени уже собралась и продолжала расти толпа любопытных.

— Не знаю, у меня такое ощущение… — казалось, мальчик вот-вот расплачется.

Продев под плащ руку, Павлин убрал от раны окровавленное покрывало Юлии. Под ним оказался… — нет, не зияющая рана, какую ожидал увидеть Павлин, — а длинный неглубокий порез, из которого слегка сочилась сукровица.

— По-моему, этот урод промахнулся, — пожал плечами Викс. — Считай, что тебе повезло.

Повезло? Павлину не хотелось размышлять на эту тему.

У ворот дворца Викса развернули обратно, и дальше мальчика повез один Павлин.

— Что они теперь со мной сделают? — испуганно спросил юный Флавий.

«Скажу императору, что ты умер от раны, — подумал Павлин, — и что я тихонько избавился от твоего тела».

— Не двигайся, — рявкнул он на своего подопечного и пришпорил коня. Мальчишка безвольно лежал, перекинутый через конский круп.

В сгущающихся сумерках Павлин подъехал к отцовскому дому, коротко объяснил, что привело его сюда, но, как ни странно, на этот раз отец не стал требовать пространных объяснений.

— Молодец, — вот все, что он сказал. В следующий миг он уже отослал рабов, и они снесли в дом едва стоящего на ногах мальчика.

— Император, — произнес Павлин свинцовым от усталости языком. — Император не должен знать, что ты…