Книга Дуэль, страница 31 – Барбара Мецгер

Уиггз выпрямился.

– Я не занимаюсь праздной болтовней. Я видел это собственными глазами, точнее, я слышал собственными ушами.

– Что бы вы ни видели и ни слышали, меня это не касается. Я гость графа, а не его надзиратель.

– В этом-то все и дело. Вы его гость, и вас пометят такой же красной меткой.

Афина поднялась.

– Хватит, мне надоело вас слушать.

Уиггз тоже встал, с сожалением посмотрев на последний кусок поджаренного хлеба.

– Вы, возможно, слишком невинны, чтобы рассмотреть истинную природу мужчины, скрытую за его изысканным обаянием, и слишком доверчивы по отношению к его гостеприимству, но меня не проведешь. Неистовый Марден – неподходящее общество для любой леди. И я это докажу. Он провел ночь в гостинице.

– Да, чтобы защитить ту самую мою репутацию, о которой вы так печетесь. Как видите, он пренебрег собственными удобствами, чтобы удовлетворить вашу…

– Он был с женщиной.

Сердце у Афины едва не разорвалось отболи, но она вида не подала и опустилась на стул.

– Это меня не касается и вас тоже. А вы поступаете подло, выслеживая графа, точно крадущийся вор.

– Я не выслеживал его. Он выбрал мою гостиницу для своего непристойного свидания.

– Вздор, это простое совпадение. Знай его сиятельство, что вы живете в гостинице Маккиннона, он наверняка поселился бы в другой. А эту выбрал потому, что там его меньше знают, не желая привлекать к себе внимания.

– Вы говорите так, продолжая придерживаться самого высокого мнения об этом развратнике вопреки неоспоримым доказательствам. Я находился в соседней отдельной гостиной и все слышал.

– Вы подслушивали мужчину и его… подругу? – Афине подслушивание Уиггза показалось более отвратительным, чем распутство графа. Она не считала, что Марден должен жить как монах, но не ожидала, что будущий викарий способен подслушивать.

– Я ничего не мог поделать. Они находились в соседней комнате, окна были открыты, видите ли.

– Я не вижу ничего, кроме того, что джентльмена порочат из-за его разговора с женщиной, а другой джентльмен – тот, кому следовало бы во всем разбираться, – торопится первым бросить в него камень. Вы ничего не видели, и вам не следовало бы ничего слышать.

– Я бы не сказал, что это «ничего», узнав голос женщины, хотя она и пыталась изменить его, разговаривая басом. Этот голос звучал весьма призывно.

– Призывно?

Уиггз побагровел.

– Это было свидание. Говорить о подробностях неделикатно в присутствии леди.

– Вы и так достаточно сказали.

– Я сказал далеко не все. Ваш граф-праведник развлекался в этой отдельной гостиной с леди Трокмортон-Джонс, клянусь Юпитером.

– Его сиятельство ужинал с… леди Трокмортон-Джонс? – переспросила Афина.

– Да, и у этой женщины не было никакого немецкого акцента. Ваша так называемая компаньонка просто-напросто любовница Мардена, мисс Ренслоу. Вы должны уехать отсюда сегодня же утром, прежде чем они вылетят из своего любовного гнездышка.

Афина снова опустилась на стул.

– Я знал, что вы будете потрясены. Сожалею, что мне пришлось замарать ваш невинный слух рассказом о подобной распущенности, но мой долг перед вашим братом и моя тревога о вашем благополучии вынудили меня сообщить вам об этом.

Афина наслушалась достаточно. Более чем достаточно. Она глубоко вдохнула.

– Я потрясена. Потрясена тем, как далеко вы можете зайти, чтобы опозорить графа, которого мне и брату послал сам Бог. Да, никакой принцессы Хедвиги не существует. И не существует никакой леди Трокмортон-Джонс. Лорд Марден и его друг мистер Карсуэлл попытались оградить меня от сплетен, потому что вы всячески старались разворошить осиное гнездо.

– Не было никакой компаньонки? Только еще один негодяй в юбке?

– Не было никакой компаньонки, и не было в ней никакой нужды. Меня больше не заботит, что вы думаете обо мне, поскольку вы никогда не поймете, что моя репутация ничего не значит по сравнению со здоровьем Троя. Больше я не стану лгать.

– Не было никакой компаньонки? Леди Трокмортон-Джонс – мужчина?

– Да. И я не стану заставлять бедного графа ночевать в каких-то второсортных гостиницах.

– С меня хватит.

– Вот именно. Я больше не желаю слышать об этом деле. И не желаю больше с вами разговаривать, мистер Уиггз. – Она стала у открытой двери, ожидая, когда он уйдет. – И меня также не волнует, что вы напишете моему старшему брату.

– Вы ошибаетесь, мисс Ренслоу. Вас это взволнует, когда я напишу виконту и сообщу, что между нами все кончено.

– Поберегите ваше сообщение, сэр, между нами никогда ничего и не было. Вы никогда не поймете моей преданности брату и моей благодарности лорду Мардену. А я никогда не пойму, как может быть, чтобы человека больше заботило мнение общества, чем женщина, на которой он хочет жениться. И если уж на то пошло, не могу понять, как можно связать себя с женщиной, которая ведет себя неприлично. Я не собираюсь выходить замуж за раба приличий. Всего хорошего, сэр.

После того как дворецкий подал Уиггзу шляпу и перчатки, Афина сказала:

– Мистер Халл, впредь для мистера Уиггза меня никогда нет дома.

Дворецкий поклонился:

– Слушаюсь, мисс.

– Но он по-прежнему остается опекуном моего брата, поэтому ему нельзя запрещать видеться с Троем.

– Не повезло несчастному молодому человеку.

– Конечно, Трой очень много спит.

– Сон для него – лучшее лекарство. Я, конечно, сообщу об этом преподобному, когда он придет. Мастера Ренслоу нельзя беспокоить.

– Благодарю вас. Я знала, что на вас можно положиться.

В этот момент появился Йен.

– Я встретил Уиггза. Он казался еще больше не в себе, чем обычно. Что-нибудь случилось?

– Мисс Ренслоу вывела его из терпения, – ответил дворецкий за Афину. – И выставила за дверь.

– А, значит, вас нужно поздравить.

– Нет, – возразила Афина. – Мы решили, что не подходим друг другу.

Йен улыбнулся:

– Именно с этим и нужно вас поздравить. Принесите шампанского, Халл. В библиотеку.

Ведя ее под руку, Йен сказал:

– Кстати, вы его ударили?

– Нет, он вымазался джемом, когда завтракал.

– А жаль, что не ударили.

Оставшись наедине с Афиной, Йен наблюдал, как она смотрит в окно на сад позади дома. Он не знал, о чем она думает, поэтому ему пришлось спросить: