Онлайн книга «Горькие травы. Книга 2. Священный метод»
|
Скорей, как страшный сон, забыть, Была разгадка так близка… И кокон выдал червяка. … Ах, если б он раскрыться мог, И жалкий мокрый мотылёк, Порвал его бы и ожил, Расправив пару ярких крыл, Но кокон слишком долго ждал, И мотылька перерождал. И вот, угрюмый чёрный рот Прогрыз наружу в нём проход. Расправив пару мощных жвал, С остервенением сжевал И выплюнул, ничуть не рад, Пролив наружу жгучий яд. И на пролившуюся слизь, Такие же, как он, сползлись, Все ядовиты и черны, И недосмотренные сны Им стали пищей для ума, И в них роились ночь и тьма. И поползли за окоём И червь, не ставший мотыльком, И несколько других червей, И коль из-за твоих дверей Ты слышишь шорох чёрных тел, Подумай, ты того хотел? И коли средь тиши ночной Ты голос песни неземной, Что за собой во тьму манит, И ждёт, и тянет, как магнит, Хоть не понять и трети слов, Услышал… Ты их слышал зов. Но лишь глупец откроет дверь, И сколько песне ты ни верь, Пусть упасёт тебя твой бог Пустить их тени на порог… В их в жвалах смертоносен яд, И нет от них пути назад. … И если дорожишь собой, То не пойдёшь, как на убой, Когда звучит из-за дверей Зов глада Мастера Червей… [7] – Точно. Вспомнил, – Ри зябко поежился. – Мы с этим Олегом, кажется, пили в своё время. – Ты тогда с кем только не пил, – упрекнул Ит. – Но стихотворение… да. Оно точно о нашем сегодняшнем визитёре. Такая же скользкая мразь. Вот интересно, Олег этот – откуда он брал эти образы? – А может быть, он тоже в некотором смысле бог и брал их из чьей-то головы? – предположил Кир. – Да нет, конечно, ты что, – отмахнулся Ри. – Просто талантливый человек. Они такие вещи как-то чувствуют. – Лучше бы они что-то другое чувствовали, – пробормотал Скрипач. – А то от таких откровений хоть вешайся. – Вешаться мы не будем, – твердо сказал Ит. – Ри, давай, рули на «Ветер». Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше. – Святая правда, – согласился Ри. – А то эта стрела… ладно. Это всё потом. 09
Терра-ноль, Сухой Лог В Москву – Парень, я понимаю, что ты нам не веришь. И я не знаю, как тебя убедить. Не знаю, что сделать. Ромка и Настя стояли по одну сторону забора, а два сержанта милиции – по другую. Забор давал слабенькое ощущение безопасности, но именно что ощущение, не более того: Ромка понимал, что если они те, за кого себя выдают, забор для них не помеха. – Если бы ты взял у военрука пистолет, проблем было бы на порядок меньше, – произнес второй сержант. – Официалка в дела местного населения вмешивается только на уровне пакта. Мы бы… – Мы бы вас вывезли, и очень быстро, – продолжил за него второй. – Вы были бы в безопасности. Поверь. Ромка промолчал. Стоял тихий жаркий полдень. В неподвижном воздухе лениво плавали золотые невесомые пылинки. Через крону ближайшего дерева просвечивало солнце, и на земле перед ними лежала сейчас ажурная тень. Ни звуков, ни голосов. Тишина. – То есть вы хотите сказать, что мы сейчас в опасности? – Ромка прищурился. – И кто же нас… за нами… ну, от кого эта опасность? – Здесь находит группа Марии Ральдо. Это первая жена твоего отца… – Я знаю. – Официалки вы можете не бояться, потому что для неё вы – исключительно метод воздействия на мать и отца. Вы не интересны. А вот этой группе… – Зачем мы этой группе? – растерялась Настя. – Для чего? – Ох, девочка. Затем, что в его отце, – кивок в сторону Ромки, – заинтересованы очень и очень многие. И еще существует месть. Слышала такое слово? – Слышала, – кивнула Настя. – Вот и делай выводы. Ребята, я вас очень прошу – поверьте. – Извините, но не могу, – Ромка отвернулся. – У меня нет для этого оснований. – Ну так посмотри меня, – предложил первый сержант. – Я откроюсь, ты посмотришь. И не говори, что ты этого не умеешь делать – не могли не научить. Маден уже в десять лет запросто это делала! – Я умею, но плохо, – признался Ромка. Взялся рукой за ржавый железный прут ограды. – У меня нет к этому способностей. – На что посмотреть? – не поняла Настя. – Прочесть мысли, – объяснил сержант. – Или снять личину. Когда её снимают, мысли тоже прочитываются. Автоматом. И не только мысли. – Вот этого я делать не умею, – признался Ромка. – Рыжий сказал, что таланта нет. И потом… если я правильно помню, тут тоже можно обмануть. Запросто. – Можно, – согласился сержант. – Но нам вас обманывать незачем. – И как я это проверю? – Ромка прищурился. – Мало ли для чего мы вам понадобились? – Хорошо, объясняю подробно, что я предлагаю… – Вы объясните, почему вы это предлагаете, – попросила Настя. – Второй раз приходите и говорите всякую чушь. Сержанты переглянулись. Первый беспомощно пожал плечами, второй тяжело вздохнул. – Настенька, когда сюда придут те, кто не предлагает, они разговоры с вами вести не будут. Просто заберут, и всё. И увезут, как заложников. Хоть это ты понимаешь? – Я понимаю, что сейчас вы говорите какую-то неправду, – Настя вздернула подбородок. – Или не всю правду. Если вы такие честные и добрые, расскажите всё. Или слабо? Первый сержант рассмеялся. Отошел от забора, сел на пенек, удачно расположенный рядом. Вытащил из кармана носовой платок и принялся обмахиваться. – А ты, девочка, кремень, – с уважением заметил он. – Так что вам рассказать, ребята? – Всё, – потребовал Ромка. – От начала и до конца. – Вы на обед так не опоздаете? – А вы нас подождёте, – Настя явно решила над сержантом поиздеваться. – Раз это так важно, посидите тут полчасика, а мы после обеда подойдем. Нормально? – Если понадобится, подождем, – кивнул второй сержант. – Как вас зовут? – Ромка сел по-турецки на землю рядом с забором. |