Онлайн книга «Крест и порох»
|
– Поклянись именем бога! – Господи Исусе, – выдохнул он. – Тогда говори! Как вызвать твоего бога? – Молитвой и покаянием… – Священник устало закрыл глаза. Ирийхасава-нэ задумалась, положив ладонь ему на лоб, покачала головой: – Ничего не понимаю… Расскажи, кто твой бог? Где он, как его искать? Как получить его силу?! – Грязная распутница… Греховное порождение тьмы… – Все еще находясь во власти слабости, начал потихоньку приходить в себя отец Амвросий. – Как ты посмела соблазнить меня? – Я доставила тебе удовольствие! – напомнила невольница. – Порождение ада! Отродье Сатаны! – Ты поклялся открыть мне тайну своей веры! – наклонившись губами к самым губам, напомнила девица. – Ты клялся именем своего бога! – О Господи, я все еще в тебе! – задергался священник. – Какой стыд! Я отступник! Я проклят! Я буду гореть в аду! Все эти выкрики вызвали на лице Ирийхасава-нэ немалое изумление: – Тебе стыдно, что ты овладел пленницей? – Похоть оказалась сильнее меня, сильнее моего служения, сильнее моей веры! Господи, прости меня грешного, ибо плоть слаба и не устояла перед искусом… – несколько раз широко перекрестился отец Амвросий. – Я искуплю, господи… Служением своим, смирением и старанием своим… – Так ты расскажешь мне о своем боге? – уже в который раз попыталась получить ответ невольница. – Обращать язычников и заблудших в истинную веру есть долг святой каждого христианина! – со смиренной ненавистью ответил отец Амвросий. – Ты приобщишься к основам веры, дитя мое, ибо токмо понимающим суть учения дозволено принять крещение! – Это хорошо, – обрадовалась Ирийхасава-нэ, вновь начиная двигать бедрами. – Ты не пожалеешь о своем согласии, великий пастырь. Я обещаю это тебе. Каждый наш урок станет для тебя высшей усладой… И вправду, сладкое удовольствие снова стало расползаться от чресел по телу. Отец Амвросий попытался возмутиться этим кощунством, но оказался слишком слаб для сопротивления, а остро-сладостные волны уже захлестывали его разум, разрывая в клочья мысли, надежды и желания, оставляя только одно, злое и ярое, непереносимое наслаждение. Утро застало Афоню Прости Господи лежащим на сундуке. Ложе сие было не самым удобным, а потому он изрядно отлежал бока, ноги затекли, по рукам бегали холодные мурашки. Однако, на диво, выспался он отлично и ощущал себя сильным и бодрым. Поднявшись, паренек потянулся и с изумлением увидел, что отец Амвросий все еще стоит перед распятием на коленях, отбивая земные поклоны и истово крестясь. – Ты чего, вовсе не спал, батюшка? – тоже осенив себя знамением, спросил Афоня. – Господь послал мне испытание, сын мой! – поднял голову священник. – И позор мне, я не выдержал искуса! – Какое испытание? – Вставай, отрок, у нас много дел! Мы должны подготовить молебен, распятие и образа для крестного хода и освятить воду для обрядов. День отца Амвросия начался с того, что он обошел двор, освятив по очереди все три башни острога, а также очаги, на которых готовилась пища и варилась соль, и особо – врата крепости. Потом, после завтрака, он требовательно собрал всех казаков на благодарственный молебен Господу, открывшему рабам своим новые, богатые земли, прочитал проповедь о ниспослании казакам испытания, о необходимости принести язычникам свет истины, свет веры Христовой, и порешить богомерзкие капища – после чего воодушевленное православное воинство, распевая псалмы, обошло острог крестным ходом и вернулось в тесный храм для завершающей службы. Отпустив казакам грехи, вольные и невольные, причастив их всех, исполнив долг свой пастыря ватаги, отец Амвросий наконец-то хоть немного успокоился душой и в спокойном уединении вознес благодарственные молитвы Всевышнему. Храм был пуст – казаки и служка ушли обедать, благо язычницы на службу не отвлекались и обычную полуденную уху все же приготовили. Вот тут-то в часовню и скользнула круглолицая черноволосая девица в опрятной малице и высоких мягких торбасах. Священник оглянулся, вскочил в ужасе, попятившись и прижавшись спиной к стене: – Сгинь, сгинь, нечистая сила! Сгинь, порождение похоти! – Я знаю твою тайну, пастырь, ты сам признался минувшей ночью. – Ирийхасава-нэ покачала головой со зловещей улыбкой. – Твой бог запрещает тебе отказывать язычникам в приобщении к твоей вере. Я язычница, и я хочу познать твоего бога, рекомого именем Иисус… – Невольница повела плечами, и ее одежды легко, словно струйки воды, стекли на пол. – Ты не вправе меня прогнать, великий пастырь. Ты обязан говорить о вере и противиться искусу… А за стенами храма в это самое время казаки встретили приветственными криками бледного, еле переставляющего ноги Ухтымку, который вышел, наконец-то, из избы воеводы, обнимая за шею одну из невольниц сир-тя. Пожалуй даже – вися на ней, ибо ноги молодого казака слушались его покамест плохо. – А-а, живой! Только тебя вспоминали, богатым будешь! Ну, коли встал, теперича быстро на поправку пойдешь! – приветствовали паренька ватажники. – Сюда иди, к огню садись! Как спина, мясо нарастает? – Ух ты, дошел-таки, – со слабой улыбкой ответил раненый, с помощью пленницы усаживаясь на бревно. – Думал, свалюсь… Девушка, сняв его руку с плеча, метнулась к котлу, набрала рыбы, принесла пареньку. Тот, тяжело отдуваясь и медленно двигая пальцами, начал есть. – Митаюки-нэ! – позаботившись о раненом, окликнула подругу Тертятко-нэ. – Выпил? – спросила ее юная шаманка, прижимаясь всей спиной к боку Матвея Серьги и тоже уминая крупного судака, отламывая от толстой спинки белые ломтики. – А куда он денется? Я же его кормлю. Что дала, то и выпил. – Наговор прочитала? – Да, конечно… И чего делать дальше? Его, бедолагу, в своем спокойном уголке, наособицу, держали, пока ранен был. Теперь, мыслю, в общие чумы отправят, где все ночуют. Меня же там… Ну, опять… – Ты должна наградить его близостью. Столь яркой и памятной, чтобы он тебя больше ни на одну не променял… – Митаюки с ласковостью котенка притерлась щекой к плечу Матвея, вызвав на губах бывалого воина невольную улыбку. – Ты должна пробудить в нем жадность. Приворотное зелье и жадность… Он скорее умрет, чем поделится тобой с кем-то еще. – Но он очень слаб, Ми! Вдруг не выдержит? – Неужели ты забыла, чему тебя учили в Доме Девичества, Тертятко? – мило улыбнулась шаманка. – Вспомни воинов. Вспомни наших красивых отважных воинов. Кто сильнее – они или трупоеды? Они – или волчатники, змеи, длинноголовы? Конечно, трупоеды и волчатники! Но у воинов есть дубины и копья. С помощью копий и палиц они легко побеждают и тех, и других. Мы, женщины, тоже рождаемся слабыми. И потому великая праматерь всех богов Неве-Хеге дала нам оружие, пользуясь которым мы способны побеждать любых врагов, добывать себе пищу и кров над головой. Оружие сие зовется мужчиной, которым женщине надлежит умело пользоваться и правильно им повелевать… – Митаюки-нэ, чуть повернувшись, опять крепко прижалась к плечу Серьги, и казак, не понимая ни слова из разговора на языке сир-тя, но ощутив нежность в голосе, обнял ее свободной рукой. |