Книга Летняя луна, страница 8 – Лаура Кинсейл

Мерлин закусила губу. Знак прогресса, определил Рансом опытным взглядом. Он выжидал, готовый к следующему возражению. Оно не заставило себя долго ждать:

– Но если мы все отсюда вывезем, то потом потребуется несколько месяцев, чтобы расставить вещи по местам и вернуть прежний порядок.

Рансом воздержался от комментария по поводу ее представлений о порядке.

– Я предоставлю вам своего личного секретаря. – Он отправил в рот очередной кусок мяса. – Уверяю вас, он умеет гениально создавать порядок из хаоса. Что бы вам ни понадобилось, достаточно будет лишь протянуть руку.

Искушение начало действовать, но вдруг она огорченно произнесла:

– Но ведь вы же захотите, чтобы я занималась не своей работой, а говорящей коробкой.

– Вовсе нет, если, конечно, вы сами этого не захотите. Я бы попросил, чтобы вы объяснили моему секретарю принцип ее действия. Абсолютно убежден, – здесь Рансом существенно преувеличил, – что он сумеет приспособить коробку к нашим требованиям, пользуясь лишь незначительной помощью с вашей стороны.

– И еще, здесь же Теодор, – сказала она, пока Рансом упрямо продолжал трудиться над бараниной. – Последние три месяца он болеет, и Таддеус ни за что не тронется с места без него.

– Да, конечно. – Рансом придал голосу выражение глубокого сочувствия. – Неразлучные близнецы. Конечно, они не захотят расставаться, поэтому Таддеуса я поселю рядом с комнатой Теодора. Тогда он сможет выполнять все предписания врача, и при этом та работа, которую бедняга выполняет обычно, никоим образом не пострадает.

Рансом, прикончив очередной кусок мяса, ощутил прилив сил, и все вокруг теперь казалось таким приятным. Да, ему на самом деле было приятно. Герцог чувствовал себя исключительно хорошо, точнее, даже удивительно хорошо.

– Таддеус сейчас работает за двоих, и я не знаю, как он со всем справляется. А если вы не согласитесь уехать, ему придется в добавок ко всему еще и охранять вас.

– Охранять?

– Ну да, конечно же, мисс Ламберн. – Рансом улыбнулся. В тусклом вечернем свете она была особенно хороша. Он наблюдал за ее подвижными губами, любовался мягкими линиями подбородка и шеи, и пульс его участился. – От французских агентов.

Почему-то опасность ситуации ускользала из его мыслей. Девушка была такой красивой, такой привлекательной, и так хотелось ее целовать…

– Они расшифровали наш код… – Рансом потерял нить разговора и не знал теперь, как закончить фразу. Улыбаясь, он смотрел на ее застенчиво склоненную голову и устремленный на него взгляд.

– Как вы красивы, – пробормотал он. – Такая нежная…

Подбородок девушки дрогнул, глаза широко раскрылись.

– Прошу прощения, но…

– Я не должен был этого говорить. – Рансом понятия не имел, как так получилось, что он все-таки произнес эти слова, но ощущение огромной радости продолжало расти и разливаться внутри его. Он съел еще один восхитительный кусочек баранины, затем еще и вдруг обнаружил, что успел доесть ее целиком. – Проклятие! Есть еще мясо?

Она уставилась на него, слегка приоткрыв рот, затем встала:

– Я спрошу у Таддеуса.

– Не надо. – Рансом тоже поднялся и, видя, что она повернулась к двери, схватил ее за локоть. – Не надо, не беспокойтесь об этом. Я хочу… – Герцог замолчал, глядя в ее прекрасные глаза, а затем прижал девушку к себе. Какое это счастье, обнимать ее и ощущать рядом это нежное тело! – Я хочу тебя, – прошептал он, склонившись к ее уху. – Пойдем со мной.

– Мистер герцог… – произнесла девушка, едва дыша.

– Зови меня Рансом, – сказал он, прижимая ее к себе все плотнее. – Малышка Мерлин. Красавица Мерлин. Откуда у тебя вообще это имя?

– Мой… мой дядя… – Мерлин пыталась вырваться, но Рансом легко удерживал ее в руках, как маленькую птичку.

– Я буду звать тебя Чара, – сказал он и поцеловал в уголок рта. – Ты моя чародейка. О Боже, ты даришь мне столько блаженства!

– Я не нарочно, – еле слышно произнесла она, пытаясь вывернуться и оттолкнуться руками от его груди. – Господи, вы что, собираетесь позволить себе вольность?

– Да, и еще какую! Это будет непристойно и безнравственно. Но мне все равно. – Рансом был весь наполнен желанием и восторгом. Он поймал ее руку и поцеловал в раскрытую ладонь. – Всю жизнь я вел себя очень правильно, но сейчас все изменилось, и я хочу любить тебя.

– О Боже мой!..

Герцог улыбнулся, сжимая ее ладонь.

– Глупенькая моя красавица Чара!

– Но я все равно не передумаю, – пробормотала она, затаив дыхание, пока он целовал нежную кожу ее запястья. – Я никуда не поеду.

– Да тебе и не нужно никуда ехать, я могу любить тебя прямо здесь.

Мерлин не то вздохнула, не то охнула, и в этом мягком звуке Рансом узнал музыку, так хорошо известную ему по тысяче любовных свиданий. Но в этот раз душа его была охвачена радостью. В приливе желания Рансом крепко обхватил ее, затем поднял на руки. Она была почти невесомой. Целуя ее, он вышел из комнаты и направился к винтовой лестнице.

В этот момент Рансом вдруг вспомнил про Таддеуса, но лишь усмехнулся, представив, что может столкнуться с престарелым слугой, сжимая мисс Ламберн в своих объятиях. Он был уверен в себе – настоящий герой. Он все целовал и целовал Мерлин, прижимал ее голову к своему плечу, чтобы ослабить и без того затухающие попытки увернуться. Поднимаясь по ступеням, он пригнулся, чтобы не задеть каменный потолок.

Сознание его работало четко и ясно. Когда-то давно Рансом изучал архитектуру позднего Средневековья и теперь, к собственному удивлению, моментально сумел определить, где находятся спальни. В комнате, которую он выбрал, стояла массивная кровать с четырьмя колоннами и пологом неприятного мрачно-зеленого цвета. Войдя, Рансом ногой закрыл дверь и прислонился к кровати, позволяя девушке встать на пол.

Мерлин попыталась отодвинуться, но он все не отпускал ее. От девушки исходил запах дома и солнечных лучей, такой человеческий и теплый, а вовсе не запах духов и помады, как от других женщин, которых он знал. Боже, как он желал ее… Ему хотелось смеяться, хотелось, чтобы она смеялась тоже…

– Мистер герцог… Рансом, я не уверена, что вам следует заниматься такими вещами.

Герцог уткнулся носом в ее висок, вдыхая особенный аромат ее тела:

– Я не хочу заниматься ничем другим, а только этим.

Мерлин закусила нижнюю губу, и жар прокатился волной по его телу. Он склонился и лизнул языком ее рот, освободил ее губу и, играя, прикусил сам. Ее участившееся дыхание согревало его щеку, хотя девушка все еще пыталась высвободиться.

– Тебе не нравится? – шепотом спросил он. – Мерлин, милая чародейка, я открою тебе волшебство. Тебе понравится, это же настоящее чудо. Ты когда-нибудь чувствовала то же, что сейчас?