Книга Что надеть для обольщения, страница 18 – Сари Робинс

– Значит, ты хочешь, чтобы она была твоим другом?

– Ага…

– Надо говорить «да», а не «ага», – спокойно напомнил директор Данн. – Скажи, что тебе нравится в Кэтрин?

Застигнутый врасплох, Прескотт ляпнул первое, что пришло ему в голову:

– Она красиво говорит.

После этого случая директор Данн попросил Кэтрин давать Прескотту уроки грамотной речи. Вскоре Прескотт оценил все преимущества этих занятий: какой бы дорогой костюм ни был надет на человеке, стоит ему открыть рот, и все поймут, откуда он родом и из какой он семьи. И Прескотт чувствовал, что помощь Кэт в филигранной отделке его речи давала ему счастливый шанс на дальнейший успех и процветание.

Сначала Кэт отнеслась к их занятиям с изрядным скепсисом. Но когда увидела, с каким рвением Прескотт взялся за улучшение своей речи, она поверила в ученика.

В то время как Прескотт был готов прошибить лбом стену, лишь бы в дальнейшем попасть в высшее общество, его драгоценная подруга к этому высшему свету принадлежала по рождению. Она по-настоящему была там своей, а Прескотт – чужаком. Искусным притворщиком, вторгнувшимся в чужие владения дикарем и разбойником.

– Мне следовало бы давно догадаться, что она что-то скрывает, – задумчиво пробормотал Прескотт. Она всегда избегала обсуждать с ним серьезные вещи, как он ни старался завести с ней разговор начистоту. Недосказанность тяготила его.

– Не надо так переживать из-за этого, Прескотт, – ласково проговорил доктор Уиннер, захлопывая свой медицинский саквояж. – Даже директор Данн узнал обо всем совершенно случайно. Она даже ему ни в чем не признавалась.

Надо же! После этих слов доктора Прескотту стало немного легче.

– Бедняжка считает, что это она виновата в том, что его убили, – вздохнув, добавил доктор Уиннер.

– Что за бред! – Прескотт повернулся и удивленно уставился на доктора. – Ее проклятые родственники представления не имели, что она и Джаред живы.

Уиннер задумчиво почесал затылок.

– Кэтрин говорила, что, если бы не она, с ним ничего бы не случилось. И с этим трудно спорить.

Прескотта охватила ярость. Он непроизвольно стиснул кулаки.

– Никто не имеет права обвинять ее в преступлении, которое совершили эти грязные подонки! Кэтрин делала все, чтобы скрываться от них. Черт возьми, она даже отказалась от наследства! Она сделала бы все, чтобы остановить негодяев!

– И Кэтрин не виновата в том, что родилась в такой семье, – согласился доктор Уиннер.

– Разумеется. Ей приходилось прятаться от своих родственников, чтобы спастись самой и спасти своего брата.

– Получается, для нее было жизненно важно сохранить все в тайне…

В этот миг Прескотт понял, в чем хотел убедить его доктор.

– А что бы вы сделали, если бы узнали правду? – не унимался Уиннер. – Вы смогли бы оставаться в стороне, не предпринимая никаких действий, как этого хотела она?

Прескотт покачал головой. Он по-прежнему не мог говорить, потому что внутри его клокотал гнев. Кэт поступала правильно. Он не имеет права осуждать ее. Попадись ему в руки этот мерзавец – ее дядя Дикки Кэддихорн, он бы его убил. За то, что тот пытался избавиться от Кэт и ее младшего брата, поместив их в Бедлам, а сам в это время похитил принадлежавшее им состояние… Руки Прескотта сами собой сжались в кулаки.

– Если главный прокурор Дагвуд не сможет справиться со своей задачей…

– О, будьте уверены, Прескотт, Кэддихорна обязательно повесят. Вместе с его гнусными соучастниками. Но довольно об этом. Давайте поговорим о вашем будущем, Прескотт. Кэтрин и Маркус возвратятся через десять дней и, вне всяких сомнений, пожелают жить здесь. У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, что вы будете делать? Может, у вас появились какие-то задумки?

Ах вот к чему хитрец доктор затеял весь этот разговор! Он постепенно подобрался к самому главному, что его интересовало.

Прескотт пожал плечами, напустив на себя безразличный вид.

– Может быть, поступлю на военную службу.

Доктор Уиннер выпрямился.

– Даже не пытайтесь тягаться с Маркусом Данном. Вы и он совершенно разные люди.

Прескотт с трудом сдержал стон.

– У меня и в мыслях нет с ним тягаться… Это была шутка… Я решил начать собственное дело, которое обещает стать очень выгодным предприятием. – «А если дело прогорит, я останусь без гроша в кармане», – подумал он с тоской.

– Но как вы решили поступить с леди Росс? – продолжал свои расспросы Уиннер. – Ведь она попала в настоящую переделку.

Прескотт скрестил руки на груди.

– Да как вам могло даже в голову прийти, доктор, что я могу оставить ее в беде?

Засияв от радости, доктор Уиннер пожал Прескотту руку.

– О, я никогда не сомневался в вас, мой мальчик! Ни на одну секунду! Мне не терпится как можно скорее рассказать обо всем Фанни.

– Вам нельзя ничего рассказывать мисс Фигботтом о леди Росс!

Доктор Уиннер отмахнулся:

– Не волнуйтесь. Я собираюсь сказать ей не о шантаже, а о том, что есть одна потенциальная клиентка, которой необходимо выбрать новый гардероб и все такое прочее. – Карие глаза Уиннера возбужденно заблестели, яркий румянец покрыл щеки. – У Фанни есть… вкус. А еще она так очаровательна! Такая живая и восхитительная! – Доктор вздохнул. – Каждое мгновение, которое я нахожусь с ней, я переживаю как волнующее приключение.

– Да ну? Похоже, вы влюблены, доктор, – с иронией сказал Прескотт. Тем временем они вышли из спальни и прошли в гостиную.

– Похоже, я подхватил вирус любви. Сначала Кэтрин и Маркус, потом мы с Фанни. Любовь – странная штука: настигает тебя тогда, когда ты меньше всего ждешь.

В этот момент послышалось презрительное фырканье, и в дверях домика для гостей появилась миссис Найджел. Прескотт улыбнулся:

– Здравствуйте, миссис Найджел.

Поправляя шляпку, дама раздраженно заявила:

– Вы прекрасно знаете, что я не из тех, кто обсуждает подобные вещи. Однако я считаю своим долгом предостеречь вас, доктор Уиннер. Эта женщина вам не ровня.

Щеки доктора вспыхнули от гнева.

– Послушайте, миссис Найджел. Мисс Фигботтом – самая лучшая девушка, которую я встречал за всю свою жизнь. Если вы считаете по-другому – значит, я должен заявить вам, что вы основываете свое мнение на нелепых слухах, а мисс Фигботтом – невинная жертва оговора и клеветы.

– Она же актриса. – Последнее слово миссис Найджел произнесла таким тоном, как будто заявляла, что девушка больна проказой.

– Если быть до конца точным, она бывшая актриса, – поправил пожилую даму Прескотт. – И я почел бы за честь видеть ее на подмостках. Говорят, она в самом деле обладает редким талантом.