Книга Полуночные признания, страница 4 – Кэндис Проктор

– Это так, – согласился Зак. Положив большой палец на ремень, он наклонился к ней. – А теперь вы расскажете мне, что случилось?

Стоящий позади него Хэмиш вытащил карандаш, потрепанную записную книжку в полотняной обложке и приготовился записывать. Эммануэль бросила короткий взгляд на капитана и опустила глаза.

– Мы всегда приходили на могилу моей матери в этот день, – произнесла она, глядя куда-то во мрак дождливой ночи. – Склеп семьи Сантер находится дальше. Обычно я читаю все молитвы. На этот раз я ограничилась только несколькими.

Зак заметил, что внешнее спокойствие было иллюзией. Девушка едва сдерживала дрожь. Майор понял, что она не желает показывать ему своих чувств из-за цвета его формы. Для нее он был врагом, которому не следует демонстрировать слабость. Но, похоже, была и еще какая-то причина для этой высокомерной ненависти.

– Продолжайте, – попросил Зак. – Вы видели кого-нибудь?

– Нет. Мне пришлось спешить из-за грозы. – Тут девушка осеклась, словно проглотив что-то. – Я уже встала, когда стрела из арбалета пролетела мимо меня.

– Стрела из арбалета? – недоверчиво переспросил Зак. И снова, вздернув подбородок, она кинула на него презрительный взгляд.

– Что вас удивляет?

Она вела себя явно вызывающе. Зак крепко сжал челюсти, но затем показал глазами на стрелу, пронзившую доктора в грудь.

– Это не арбалет. Стрела слишком мала. И сделана из дерева.

Он помолчал, ожидая ее реакции, но его собеседница молчала. Подняв глаза, Зак, к своему удивлению, увидел, что девушка смотрит куда-то вдаль. Что с ней? Дождь по-прежнему лил как из ведра, вода бежала по каменным сточным канавам. Маленькие ручейки струились по бледному, словно одеревеневшему лицу Эммануэль. Внезапно Зак понял, что девушка промокла насквозь, устала и не может говорить от горя и страха.

– Ладно, – произнес он. – Хватит об этом. Вы можете заболеть.

Майор поглубже натянул шляпу. В глазах девушки мелькнула неприязнь.

– Не заболею, – хриплым голосом произнесла она. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, хотя в темноте сквозь струи дождя разглядеть чужое лицо было нелегко.

– Не обращайте внимания на мои слова. – Зак сдвинул шляпу назад. – Где вы живете?

Девушка чуть поколебалась.

– На улице Дюмен, между улицами Ройял и Шартр.

– Капитан Флетчер проводит вас домой.

– Спасибо, но мне не нужно сопровождение.

Зак изобразил на лице улыбку:

– Извините, мадам, но в данный момент я знаю о вас и о том, что здесь произошло, только с ваших слов.

От волнения и злости она тяжело задышала.

– Понятно. Хорошо.

Ночь была теплой. Зак еще раз оценивающе поглядел на стоявшую рядом молодую женщину. Судя по траурному одеянию, недавно овдовела, подумал он. Пришла сюда помолиться за умершую мать, а вместо этого стала свидетельницей жестокого убийства старого друга. Девушка была хрупкой и при других обстоятельствах вызвала бы в нем жалость и, может, даже рыцарские чувства, но она столь от-18 крыто выражала свою враждебность, что Зак испытывал к ней лишь странную смесь неприязни и постыдного плотского желания.

Резко отвернувшись от нее, майор посмотрел в глаза Флетчеру и произнес:

– Проводи ее до дома.

Сестра Генри Сантера, Элис, значительно старше доктора, подумал Зак, изучающе глядя на сидящую перед камином в кресле-качалке женщину. Ее руки покоились на коленях, спину она держала подчеркнуто прямо. В мягком свете торчащей из канделябра одинокой свечи волосы Элис казались белыми, контрастируя с розовым цветом лба. Руки были хрупкими, а лицо тонким, но морщины выдавали почтенный возраст. Однако в светло-серых глазах пожилой женщины читались ум и проницательность. Только еле заметная дрожь в голосе выдавала ее горе.

– С вашей стороны было очень любезно меня посетить, майор, – спокойно произнесла она. – Я вам признательна.

Это было неправдой, и они оба догадывались об этом. Лучше было бы, если бы Зак не приходил и не сообщал о смерти ее брата. Но как решил Батлер, смерть на кладбище не могла быть простой случайностью, и потому требовалось тщательно расследовать дело.

Зак оглядел комнату. Они сидели в гостиной городского дома Сантеров. Его взгляд на мгновение задержался на высоком лепном потолке, а затем перешел на богато украшенную мебель в английском стиле, закрытую от солнечных лучей белыми хлопчатобумажными покрывалами. Даже позолоченные сосуды были прикрыты тюлем, чтобы в них не пробрались спасающиеся от страшной жары мухи.

Откуда-то издалека послышался звон отбивающего часы церковного колокола. Когда звуки смолкли, Зак перешел к делу:

– Прошу меня извинить, но я должен задать вопрос. Есть ли у вас какие-либо подозрения относительно того, кто мог желать смерти вашему брату?

Сестра Сантера сделала короткий быстрый вдох и откинулась на спинку кресла. Какое-то время она обдумывала ответ, затем отрицательно покачала головой:

– Нет. Но Эммануэль могла бы ответить на этот вопрос намного лучше, чем я.

– Эммануэль?

– Эммануэль де Бове.

– А… – Зак опустил глаза на черную вельветовую шляпу, которая лежала у него на коленях, и какое-то время молча смотрел на золотистую эмблему в виде скрещенных кавалерийских сабель. Эммануэль де Бове, женщина в траурном платье на кладбище. – А почему? – спросил он.

– Эммануэль всегда помогала Генри в больнице. – Мягкий мелодичный французский говор был очень похож на акцент мадам де Бове. – Видите ли, создание больницы было давней мечтой моего брата, но основали ее три человека – Генри, отец Эммануэль Жак Маре и ее муж Филипп де Бове.

– Ее отец и муж – врачи? – Вот почему она так спокойна при виде мертвеца, подумал Зак.

– Да. Жак Маре скончался от страшной эпидемии желтой лихорадки в 1853 году. – Элис помолчала, затем крепко сжала губы, словно что-то вспомнив.

– А Филипп де Бове? – подсказал Зак, помогая ей.

– Он был убит на войне два месяца назад.

Совсем недавно, подумал Зак. Это объясняло ненависть молодой вдовы к его форме.

– Знаете, Эммануэль сама всегда хотела стать доктором, – продолжала Элис Сантер, – но женщинам не разрешают заниматься этим. – В голосе старой женщины прозвучало такое сожаление, что Зак заподозрил, что она и сама мечтала об этой профессии.

Он задал еще несколько вопросов – о больнице, знакомствах и привычках покойного, – после чего направился к выходу. И тут Элис Сантер внезапно спросила его о том, что, похоже, все время вертелось у нее на языке:

– Может быть такое, что Генри был убит по ошибке?

Зак резко повернулся и, подняв голову, внимательно посмотрел на женщину.