Книга Последний загул, страница 8 – Марина Серова

Женька помолчал, наблюдая за моей реакцией на его слова. Я сохраняла невозмутимость.

— А спьяну да по неопытности дозу выбрал — сколько рука взяла. И вот — пожалуйста! Чего молчишь? — заорал он так, что приоткрылась дверь и в нее полезли какие-то встревоженные его криком рожи. — Пошли на х… — рявкнул он в ту сторону, и их смело как взрывной волной.

— В Одессе говорят: «У меня есть мысль, и я ее думаю». Есть мысль, что Валерий покончил с собой.

От такого поворота Ребров опешил, схватился пятерней за небритый подбородок, но быстро нашелся.

— Ха! — выстрелил он. — Чего это вдруг? Денег у него было — море! Возможность заработать еще больше — тоже была. Родня богатая. Работать не хочешь — женись на Вальке и плюй себе в потолок. Нет, с самоубийством — это полная ерунда, на мой взгляд!

Он откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и скрестил на груди руки, всем видом показывая окончательность своего мнения. Настаивать не стоило, чтобы не переборщить, и я сменила тему на более спокойную, но не менее для меня важную.

— Мне известно, что на вечеринку Валерий пригласил своих старых друзей и ты, Евгений, из их числа. Скажи мне, кто там еще был? Или будешь утверждать, что не знаешь старых друзей своего старого друга?

— Допрос, мать твою! — Он матюгнулся с неожиданным добродушием. — Друзьями мы были давно. Так давно, что и не помню уж — были ли. А с тех пор — приятели, и то плохие. Не с чего нам с ним хорошими приятелями быть. А лучше всего звучит — знакомые. Старые знакомые. Так — хорошо. А из бывших на вечеринке я двух-трех знаю по именам, и на этом все. Хочешь верь, хочешь — нет…

— Сколько там народу было?

Он посмотрел на меня как на глупую.

— Я их что, пересчитывал? Ну, с десяток человек перед глазами мелькало.

— Назови имена хотя бы тех, которых знаешь.

Он от возмущения даже по коленям себя хлопнул.

— Ну ты даешь, подруга! — и рассмеялся весело, а потом замолчал. — Нет, Иванова, имена ты узнаешь от кого-нибудь другого.

— От кого от другого? — сделала я вид, что размышляю вслух. — От Гореловой Валентины?

— Ну хотя бы от нее. Годится.

Следующая моя просьба прозвучала как крик грешной души:

— Помоги мне, Ребров!

— С какой стати? — Он удивился и обрадовался одновременно. — Я тебе уже много выложил, на многие вопросы ответил. Я честно отработал свое. Теперь ты давай, заступайся за меня перед «конторой». Или у тебя еще товар есть?

— Есть, — ответила я. — Есть, а как же! Похоже, настало время полностью изложить ментовскую точку зрения, чтобы сбить с тебя твою дурную спесь. Чтобы не думал ты, что следователь даст тебе возможность выкручиваться, когда посадит перед собой по другую сторону стола. На тебе подозрение — ты дал Валерию наркотик, и, коль скоро он не был сведущ в дозировке, ты посоветовал ему размер дозы, заведомо зная, что она смертельна. Таким образом, ты являешься косвенным убийцей Валерия Рогова. И теперь встает вопрос о мотивах. Мог ли ты так поступить? Нет? А с какой стати вы друзьями быть перестали?

Я смотрела на него, сжавшегося в комок, как от холода, и думала, хватит ли у него ума для того, чтобы оценить нелепость происходящего. В самом деле, разве гулял бы он на свободе до сих пор, имей люди в угро такую версию? Но у меня-то она возникла, и этого было достаточно для его нервов.

— Ты думаешь — я тебе верю? — спросил он осторожно, и я поняла, что ум у него есть.

— Сомневаться — твое право. Думай.

— Ладно, подумаю.

— Только не тяни время. Надумаешь и расскажешь, как все произошло на самом деле, — облегчишь мне жизнь. Нет — придется потрудиться и найти другой источник информации, а тебя оставить твоей судьбе.

— Какого рожна ты от меня добиваешься?

Ну, это он уже прикидывается! Я терпеливо повторила в двадцатый раз:

— Все, что ты знаешь о смерти Рогова и о вечеринке, все, до мельчайших подробностей.

И тут нам помешали самым беспардонным образом. Дверь опять открылась, но уже не так осторожно, как в прошлый раз, и в нее хозяйкой сего места вошла девица, попросившая на лестнице у меня прикурить. Ребров глянул хмуро, но не запротестовал против ее вторжения, а отвернулся и повторил:

— О'кей, я подумаю.

— Здесь за дверью Миксер дожидается, — сообщила девица с порога. — Он тебе нужен?

— Пусть дожидается, — ответил Ребров. — Отстань! — прикрикнул, увидев, что она вновь открывает рот.

Девица прошла и села рядом с ним, рассматривая меня во все глаза. Демонстративно, словно желая показать, кто она здесь такая и чего стоит, запустила руку в карман его куртки и выудила оттуда небольшой серебряный портсигар.

— А если надумаю, где мне тебя искать?

Я протянула ему свою визитную карточку.

— Позвонишь.

Он принял ее с интересом.

Девица достала из портсигара папиросу с необыкновенно длинной табачной частью и вернула его в карман хозяина.

— Раскурим? — Она повертела папиросу передо мной. — На троих, а?

Ребров усмехнулся и полез за спичками.

Все. Разговор можно считать завершенным. Тема у нас не из тех, что обсуждают при посторонних. Можно вставать и уходить. Я так и поступила.

Как, однако, много зависит от настроения! Музыка, которую я слушала не без удовольствия менее часа тому назад, теперь казалась мне бессмысленным набором звуков, люди утомляли бесцеремонностью, сам подвал давил на психику убогостью и грязью. А духота вообще действовала на нервы.

Все, оттусовалась я здесь, пора на воздух.

Заразившись простотой манер от окружающих, я двинулась к выходу, расталкивая попадавшихся на пути и не обращая внимания на их недовольство, а попав на лестницу, по которой гулял сквознячок, с удовольствием перевела дух, как после нелегкого забега, и потопала наверх, к мраморному фойе, уже не торопясь. Выходя на улицу, произнесла про себя: «Ребро» и выкинула его из головы — по крайней мере на ближайшие полчаса, рассчитывая отдохнуть от впечатлений.

Но, видимо, поспешила я отбросить свои заботы. Не успела я сделать и десятка шагов в направлении машины, как почувствовала на своем плече руку.

Ну что еще, бог мой!

— Таня!

Я обернулась — Эллочка Пряхина выставила напоказ сразу все свои жемчужные зубы, радуясь нашей новой встрече, а меня возвращая к моим, так сказать, служебным обязанностям.

— Рано ты, Танюш, уходишь! Серьезная публика еще только собирается. Все самое интересное впереди. Пойдем назад!

Она, щебеча птичкой, тянула меня за рукав, и пришлось упереться, чтобы не дать себя увлечь туда, откуда я только что выбралась с такой поспешностью.