Онлайн книга «Женщина при 1000°С»
|
Я потратила это время на то, чтоб удивиться, как такой молодой человек может быть моим сыном. Как у залежавшейся легочницы может быть тридцатилетний сын? Ах, мне тогда, наверно, было всего семьдесят с небольшим. Хотя врачи давали мне все девяносто. Прокопченное мясо всегда выглядит старее. Когда я родила Магги, я почти дотопала до сороковника. Уже, считай, вышла из детородного возраста, и меня предупреждали об огромном риске того, что ребенок родится умственно отсталым. Боюсь, он уже приблизился к этому на опасно короткое расстояние. Ах, скажи же что-нибудь, компьютерный ты котик! «А где ты была?.. Ты здесь и была с тех самых пор, как…?» «С прошлой осени. Помню, я смотрела про крушение самолета… ну, в смысле, про башни-близнецы, по телевизору, который стоял здесь». «Да? И… что ты?..» Я немного подождала и чуть-чуть похлопала глазами, но наконец произнесла: «Магги, ты не умеешь заканчивать предложения». «Да, я… Прости». – Он тяжко вздохнул, а потом сказал, преисполненный какой-то эдакой обществоведческой искренностью: – «Мне так плохо, мама». «Мама?» «Да, ты же… моя мама». «Правда?» «Прости». «Я ничего не прощу тебе, Магнус Йоунссон. Где деньги?» «Какие деньги?» «Где сорок миллионов, которые вы с Рагнхейд выручили за Скотхусвег?» «Мама, там не было сорока миллионов. От силы – двадцать. Квартира ушла за 63 миллиона». «Разве? Мне риелтор другое говорил». «Он тебе просто мозги пудрил». «Ты хочешь сказать, что у меня мозги уже приходят в негодность?» «Нет. Я просто знаю, что там были примерно двадцать миллионов, которые… которые мы… должны были приберечь для тебя». «Приберечь для меня?!» «Да, как мы и договаривались. Мама, эти деньги твои». «Мои? А что же я тогда торчу в гараже, как древний ‘Форд’?» «Ты можешь взять их когда угодно». Тут я стиснула зубы – фальшивое с фальшивым – и прорычала сквозь них, так что каждое мое слово дрожало: «Магнус, как по-твоему, почему я оказалась здесь?» «Мама, успокойся. Мы храним эти деньги для тебя. Ты можешь взять их, когда захочешь». «Где они?» «Гм… точно не знаю. Этим занимается Рагга [151] ». «Рагга?» «Да». «И ты ей доверяешь?» «Э-э… да, она…» «Она отличная супруга, хорошая и замечательная?» «Да-а…» «Но ты развелся?» «Что?» «Ты от нее ушел?» «Ушел?» «Да, ты ведь не собираешься и дальше держаться за этот прелюбодейский союз?» «Прелюбодейский?» «Ах, прости, Магги, я недивная женщина. И уже на полпути в крематорий. Но я тебе говорю как старица: твоя Рагнхейд мягка в теле, да хочет в шерстке спать, как выражались у нас в Брейдафьорде». Он сощурил глаза, словно моряк, готовящийся встретить девятый вал. «Что… Что это означает?» «А как у нее, родимой, вообще дела?» «Да все нормально. Она стала немножко такая… в церковь часто ходит». «В церковь?» «Да-да, она вдруг начала каждое воскресенье ходить на службы». «Да? Вот черт!» «Да, как-то странно это все. Причем она никогда не ходит в одну и ту же церковь. В это воскресенье она ездила в Хапнафьорд, а в прошлое – в Мосфетльсбайр [152] ». Он покачал головой, снял очки, отер с них конденсат и надолго замолчал. А я в это время с хохотом носилась по задворкам мозга на внушительных пружинных башмаках – это было то еще зрелище. «Да… – сказал он наконец и издал тяжкий стон. Его глаза прятались глубоко в нащечном жире на лице, будто две сверкающие изюминки, вдавленные в разбухшее тесто. – Она от меня ушла». «Что ты говоришь? Ушла?» «Да, или… и все-таки из дома съехал я». «Она от тебя ушла, но из дома съехал ты? Она тебя выгнала?» «Нет-нет. Я… Мне просто там было плохо, вот я… взял и уехал». «Да-да, я об этом слышала. Что женщины уходят от мужей на кухню. Значит, ты сейчас один на улице? В какой-нибудь гостинице для алкашей? А дети где?» «У нее. Но мне дают с ними видеться». «Правда? Ничего себе, расщедрилась! А тот другой мужик к ней въехал?» «Какой мужик?» «Ну, тот бородатик. И где деньги?» «Деньги?» «Да. Ты же сказал, что они у нее?» «Да? Ну, да. Но, мама, с ними ничего не случится. Они у нее на какой-то такой книжке, которую она…» «Магнус! А вот сейчас я скажу ‘Стоп!’ Полный стоп, абсолютный, совершенный. Она оттяпала дом и у меня, и у ТЕБЯ. Но хоть машина у тебя осталась?» «Э…» «Машина у тебя осталась?» «Нет, но я взял напрокат, и…» «Да что она, в конце концов, за тварь окоростелая!.. А еще она кувыркалась в помещении для инвалидов с этим оголтелым… да, телом». Эх, сейчас он смотрел на меня, как на лежачую больную, которая попросту несет бред. Это сопровождалось скулосводительным молчанием, которое было полно жизненных поражений и говорило: вот встретились два неудачника, единственное, чего они достигли в жизни, это обладать друг другом. Но и тут мы были неравны: мне удалось впустить его в мир, а ему до сих пор не удалось сжить меня со свету. «А она каждый день приходит, эта… Нэнси?» – наконец спросил он. «Да не волнуйся ты за меня». «Мама, эти деньги твои. А лежат они на счете». Я дала себе труд посмотреть на него долгим взглядом. А потом сказала неторопливо и спокойно: «Магнус! Сюда никто не заходил… четырнадцать месяцев. Ни ты, ни Халли, ни Оули или ваши дети. Никто – с тех пор, как вы получили сбережения, которые я копила всю жизнь. Вы мне даже имэйла не прислали, не то чтоб по телефону позвонить, да… разве что Гвюдрун Марсибиль позвонила мне в мой день рождения. Как по-твоему, это?..» Дальше я не смогла, потому что в голосе появились какая-то мочекислость, проклятая горечь и самообхныкиванье. В моих недрах до горячей воды копать надо глубоко, но когда водоносная жила отыскалась, брызнул фонтан. «А у тебя есть имэйл, мама?» – спросил он с неподдельным удивлением. |