Онлайн книга «Белое станет черным»
|
– Ты сильно похудел, – сказал ему Родченко. – Кожа да кости. Когда ты в последний раз ел, Володь? – Я… не помню. Но я не хочу. – Так вот слушай: если ты не съешь, я смертельно на тебя обижусь, – нахмурив брови, очень серьезно произнес Родченко. Маяковский вздохнул, послушно взял сухарь, макнул его в кофе и принялся вяло жевать. – Так что там у вас с Лилей? – снова спросил Родченко. – Не помирились после той ссоры? Маяковский кивнул и, машинально двигая челюстями, снова макнул сухарь в кофе. Родченко вглядывался в лицо друга, все более ужасаясь переменам, которые с ним произошли. – Я помню, – сказал он. – Вы решили не общаться два месяца. Так, значит, ты теперь в ссылке? – Угу. – И поэт опять окунул сухарь в чашку. Родченко помолчал, потом спросил: – Когда кончается твоя ссылка? – Двадцать восьмого февраля, в три часа дня, – ответил поэт хриплым голосом. Родченко подсчитал в уме и мягко улыбнулся: – В сущности, ждать осталось недолго. Маяковский ничего не ответил. – Если ты не будешь есть, ты столько не протянешь, – шутливо произнес Родченко. И тут же добавил со всей серьезностью: – Ты очень плохо выглядишь, Володя. У тебя больной вид. – Я знаю. – Маяковский медленно повернулся к Родченко и сказал, глядя на него огромными, воспаленными, глубоко запавшими глазами: – У меня каждый день болит голова, Саша. По ночам мучают кошмары. Иногда я не сплю совсем. – Что же ты делаешь? – Гуляю по городу. – Губы поэта искривила странная жутковатая усмешка. – Знаешь, ночью в Москве встречаются удивительные субъекты. – Он хищно прищурился и вдруг качнул головой, словно опомнившись. – Все это чушь, Саня. Не обращай внимания. Главное – я пишу поэму. – Поэму? – Да. – Это здорово! – Написал уже десять страниц, – сказал Маяковский горделиво. – Закончу двадцать восьмого февраля. – А если не успеешь? – Успею. Родченко посмотрел, как Маяковский пьет кофе, нахмурил брови и сказал: – Если ты продолжишь вести такой образ жизни, то читать поэму ты будешь врачам в доме умалишенных. Тебе нужно развеяться. – Развеяться? Как? Родченко пожал плечами: – Не знаю, сходить куда-нибудь. Почитать стихи перед публикой. Маяковский скривился. – Нет. Не хочу никого. – Ну… – Родченко снова пожал плечами. – Тогда сходи в театр. Надвинешь кепку на глаза, и никто тебя не узнает. Хотя, конечно, узнают, – добавил он задумчиво. – Но развеяться тебе необходимо. Поэт молчал, сжимая чашку двумя руками. – Что-нибудь попроще, – продолжал размышлять Родченко. – Понезамысловатей… И чтобы никаких стихов. – Задумчивый взгляд Родченко скользнул по улице, и лицо его осветилось. – Придумал! Посмотри в окно. Видишь афишный столб? Маяковский, прищурившись, посмотрел в серое окно. – Ну. – Желтая афишка, – сказал Родченко. – Видишь? В Москве сейчас гастролирует известный фокусник и маг из Берлина. Развлечение не ахти какое, но зато тебя там точно никто не узнает. Сходи, развейся. Хочешь, я пойду с тобой? Родченко вдруг осекся. Лицо Маяковского словно окаменело. – Герр Риттер, – хрипло шептал он, вглядываясь в афишу. – Маг и гипнотизер. Родченко посмотрел на афишу. – Ну да. Ганс Риттер. Кстати, выступление начинается через полчаса. Если поспешим, еще успеем. Пойдем? Маяковский молчал. – Володь, ты меня прости, но это глупо, – сказал Родченко. – Ты намеренно губишь себя. Это не по-нашему, не по-советски. Возьми себя в руки. Брось это мещанство. Маяковский повернулся к Родченко и пристально на него посмотрел. – Мещанство, – медленно проговорил он. – Да, ты прав… Наверное, прав… Точно прав! – Поэт схватил чашку и залпом допил кофе. Брякнул чашку на стол и вытер рот рукавом пальто. – Ты прав, Саня! Надо завязывать с этой пошлой пьеской. С этим голубоглазым девичьим томлением! Развлекаться? Пожалуйста! Пойдем и посмотрим на этого мага. Может, устроим ему магический сеанс с разоблачением? – Маяковский расхохотался, схватил кепку и нахлобучил ее на голову. – Идем? – Идем, – ответил Родченко, который сам уже не рад был, что решил составить Маяковскому компанию. Дикий вид друга немного пугал Родченко. К тому же ему казалось, будто поэт замыслил какую-то опасную авантюру, хотя речь шла о простом концерте заштатного немецкого фокусника. И все же, поколебавшись несколько секунд, Родченко твердо решил сопровождать друга – куда бы тот ни направился. Они встали из-за стола и зашагали к выходу – впереди Маяковский, гордо подняв голову, расправив плечи, за ним Родченко – немного скисший и с лицом, на котором ясно читалось: «Правильно ли я поступаю?.. Не знаю, не уверен». 2 Выступление немецкого мага проходило в старом купеческом особняке, переделанном под клуб. У входа в зал сидел небритый старик неприступного вида и хмуро проверял билеты, надрывая их и кидая в железную урну. – У нас двойной, – сказал старику Маяковский, протягивая бумажку, на которой стояла цифра «2» и красовалась размашистая подпись кассира. Старик кивнул, надорвал билет и швырнул его в урну. Родченко и Маяковский ступили в зал. Зал был наполнен почти под завязку. На деревянных скамьях сидели хулиганского вида парни в лихо заломленных кепках с кульками семечек в руках, тихие женщины, одетые в какие-то невообразимо затасканные пальто и шубы, человек восемь красноармейцев, неприязненно поглядывавших на разбитных парней, несколько интеллигентных старичков и старушек «из бывших» и еще множество вполне прилично одетых пар с перламутровыми театральными биноклями в руках. – Здесь я точно знакомых не встречу, – усмехнулся Маяковский. – Ну, по крайней мере, тут не будут читать стихов, – отозвался Родченко. – Это тебе не «Кафе поэтов». Кстати, этот маг – ближайший друг и ученик великого мистика Рудольфа Штайнера. – Ну да, как же тут без Штайнера, – с мрачноватой усмешкой процедил Маяковский. Где-то за сценой несколько раз вякнул, срываясь на хрип, патефон и снова замолчал. Парни загоготали. Один из красноармейцев строго прикрикнул: – А ну, тише там! Парни послушно замолкли. Спорить с вооруженными людьми никто не хотел. Из-за кулис на сцену выкатился (иначе и не скажешь) маленький толстый человечек во фраке и с проборчиком в темных волосах. Толстяк поднял маленькие пухлые ладошки, улыбнулся и объявил: |