Онлайн книга «Мужчины любят грешниц»
|
– О каком человеке? О… ней? – Да. О ней. – Похоже, она не удивилась. – Это вы прислали компакт? – Компакт? Нет. Я ничего вам не посылала. – Чего вы хотите? – Поговорить. – Почему только сейчас? – Меня здесь не было. Я живу в другой стране. Раньше не могла. – Женщина говорит медленно, выбирая и обдумывая слова. – Вы знакомая… Алисы? – Имя далось мне с трудом. – Да, мы были знакомы. – Она просто повторяет мои слова. – Хорошо. Когда и где. Она называет место – кафе-бар «Тутси». В пять. Сегодня… Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Пусть мертвые хоронят… Я стоял под холодным душем, пока меня не затрясло. …Она уже была там. Сидела за столиком в углу. В черной шляпе с черными цветами. В черном платье с высоким воротом. Нездешняя, потусторонняя, страшно худая и бледная. Людей почти нет – рано еще, полумрак, пустые столики. Я, ни минуты не колеблясь, подошел, поздоровался. Она указала рукой на свободный стул напротив. Я сел, уставился выжидательно. Она не отводила глаз, молча вглядывалась, словно пробовала на вкус. Сквозь тонкую ажурную ткань черных перчаток посверкивали кольца. – Что вы хотите мне сказать? – Я хорошо знала Алису… – Вы ее родственница? Она не упоминала о вас. – Очень дальняя… – Женщина пожала плечами. – Я недавно узнала о том, что случилось… Недавно! Я не спрашиваю, от кого она узнала. Не суть. Суть в другом – чего она хочет. У меня странное чувство, что я присутствую на спектакле. Женщина в шляпе и кольцах неуместна здесь, чужда, она – актриса, играющая неизвестную мне роль. Мелькает мысль, что я схожу с ума, что у меня мания преследования, что она лишь чудится мне, а протяни я руку – там одна пустота. Словно в ответ на мои мысли руку протягивает женщина – берет стакан и пьет воду. Я слышу, как она натужно глотает. Настоящая, живая… После короткого молчания она говорит: – Алиса не могла покончить с собой. – Откуда вы знаете? – Знаю. Это убийство. – Ольга, кажется… – Я с трудом вспоминаю ее имя. – Что вы можете об этом знать? Вас здесь не было! Кому нужно… – Я затыкаюсь, не в силах выговорить страшное слово. – Алису убили. – В отличие от меня, она не боится этого слова. – Вы же знаете, она не могла уйти сама… Вы знаете! – Ничего я не знаю! – Я чувствую, как нарастает во мне раздражение. – Я и вас не знаю. Кто вы? Что вам нужно? Откуда вы взялись? – Алиса была светлым человеком, – говорит Ольга. – Такие, как она, живут радуясь и приносят радость. Я поднимаюсь – с меня хватит. Кликуша, ведьма… – Сядьте! – От ее тона мороз идет по коже. Я послушно опускаюсь в кресло. – Ее убили. Тот, кто убил, жив и здоров. Вы знаете убийцу. – А вы? – Я? – Она, похоже, растерялась. – Я не уверена… – Ольга трет рукой лоб. Сквозь кружево перчаток метнулись блики от камней. – Я советую вам увидеться со следователем и рассказать про убийцу. – Вы напрасно мне не верите, – говорит она. – Чего вы хотите? – Возмездия! Высокопарно, пафосно, с надрывом. Возмездия, отмщения, мести, расплаты. Сумасшедшая. – Кому возмещать? – Убийце. – Кто убийца? Мы общаемся короткими рублеными, неживыми фразами. – Нужно его найти. Нельзя оставлять… зло ненаказанным. Может повториться. – Хорошо, я подумаю, – смиряюсь я. – Если у меня будут вопросы, я позвоню. С вашего позволения, – добавляю я и ухожу, чувствуя, что она смотрит мне вслед. Мне показалось, что она прошелестела в спину: – Не бойтесь… На улице я вдыхаю полной грудью холодный воздух, пахнущий тлением и гниющими листьями. Осень. Толпа обтекает меня, машины зажигают фары, наступают ранние сумерки. Ненормальная старуха. Хотя она вовсе не старуха. Но что-то в ней есть… потустороннее. Я непроизвольно ежусь, сквознячок бежит вдоль хребта. Спустя полчаса я уже жалею, что не выспросил, не присмотрелся, не узнал больше. Что-то ведь она знает! Инерция мышления, отсутствие реакции – старость, не иначе. Замедляю шаг, останавливаюсь, собираясь повернуть назад, но тут мне приходит в голову, что вряд ли она еще там… Почему она сказала «не бойтесь»? Что значит «не бойтесь»? Кого? Убийцы? Или… Или… Правды! – осеняет меня. «Не бойтесь правды!» Но почему? Почему я должен бояться правды? Чем может угрожать мне правда? Разрушением! Истина всегда разрушает привычный уютный мирок, она жестока, деятельна, бескомпромиссна. И равнодушна. Нужна ли истина? Пережито, забыто, ворошить ни к чему… Неужели я боюсь? Оставьте меня в покое, слышите, вы все! Ничего уже не изменишь! Зло… Ходит рядом, с глазами, с ногами-руками, все знает, забегает на огонек, сочувствует, шлет виртуальные открытки к праздникам… Таит правду, крепко зажав ее в кулаке. Смотрит в глаза, улыбается, помня и зная, что в кулаке. И радуется? Или боится? Или забыло? Зло, забывшее о своем злодействе… Наверное, я схожу с ума. Уехать бы… к черту! И никогда не возвращаться. А ведь молчание – разновидность предательства. Я сделаю вид, что ничего не было… ни кино, ни сумасшедшей Ольги… Какая разница? Лиска, прости меня! И буду и впредь жить-поживать да добра наживать. Что же происходит со мной? Ольга предлагает мне поискать ответ, ведь проклятое «почему» как крыса выедает мне нутро… Прости меня, моя любовь. Я действительно боюсь. Не убийцы, которого не было. Я боюсь узнать правду, которая причинит мне боль, я боюсь узнать о твоей… измене – ты, такая честная и по-детски прямая, не смогла выбрать… и ушла насовсем. Глупая, нужно было рассказать мне все, мы нашли бы выход! Я поймал несколько удивленных взглядов – кажется, я разговаривал вслух. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов… так, кажется? Через пару кварталов у кинотеатра на меня налетает незнакомая девушка, ударяется лицом в грудь, вскрикивает. Я отшатнулся – мне на миг показалось, что это Лиска! Я смотрю на нее в упор. – Артем Юрьевич! – лепечет барышня. – Артем Юрьевич, извините, пожалуйста! Она хватает меня за рукав, напуганная моим странным видом. И я прихожу в себя. Передо мной воспитательница детского садика, как ее?.. Я пытаюсь улыбнуться и спрашиваю: – Куда это вы так мчитесь? – Домой, – говорит девица, скромно опуская глаза. – У мамы день рождения. У нас гости. |