Книга Дом на берегу ночи, страница 36 – Анна Васильевна Дубчак

— Добрый, — ответил он, улыбнувшись. После расхристанной, вальяжной Варвары эта женщина показалась ему просто королевой. Интеллигентное лицо, изящество в одежде, чудесная улыбка. Повезло же кому-то…

— А я к Сонечке, — сказала женщина, и улыбка ее показалась Власову уже какой-то неуверенной, нервной, ненатуральной.

— К какой такой Сонечке? — Он разговаривал с ней через витую металлическую решетку ворот, даже не сообразив пригласить внутрь. Причем, говоря, он не особенно-то и вникал в суть разговора, а просто, как большой любитель женщин, он мысленно раздевал ее: жакет, юбка… Успел представить себе даже цвет ее белья, как вдруг ясно услышал:

— Вы, должно быть, ее новый муж? Соня Снегирева! Это моя подружка, я ей звонила. Мы договорились, что я приеду сегодня сюда, к вам. Она позволила мне немного пожить в вашем доме…

— Соня Снегирева? — У Власова брови поползли наверх. — Нет здесь никакой Снегиревой.

— Пушкинский переулок, 17?

— Нет, это дачный поселок, и никаких переулков тут нет! Это улица Пушкина, 17.

— Но у меня же все написано! — И женщина протянула Власову через кружевные прутья решетки мятую записку.

— Так-с… Посмотрим. «Волгоградская область, пос. Сосновка, Пушкинский переулок»… Ну ничего себе, дамочка! Волгоградская область! А мы с вами сейчас где находимся?

— Как где? В Сосновке! Я сказала водителю, он меня и привез в Сосновку, а сам уехал обратно.

— Таксист, что ли? Вы откуда вообще едете-то?

— Еще недавно я жила в Москве… — Она грустно улыбнулась. — Но вот разошлась… Была вся в слезах и соплях, извините… Так было плохо, вот и решила на время где-нибудь затаиться, пережить это трудное время… Позвонила Соне, это моя школьная подруга, очень близкий мне человек, и она сказала, чтобы я немедленно ехала к ней, в Сосновку! Чтобы раны свои женские зализывала на свежем воздухе… Вот так все было.

— Но это Саратовская область, понимаете? Поэтому вашей Сони здесь нет и быть не может.

— Вот это да… И что же мне теперь делать? Я, представляете, сколько километров проехала, из Москвы — сюда… А гостиница здесь есть?

— Помилуйте, барышня, — расхохотался Власов, возвращаясь из своих эротических грез в реальность, в залитую вечерним золотым солнцем Сосновку. — Какая же гостиница может быть в дачном поселке? Или в деревне?

Она стояла перед ним, такая растерянная, с забытой на губах улыбкой, что ему самому показалось забавным его приглашение остаться у него, разделить с ним вечер, а потом и ночь, причем не важно, в каком качестве — гостьи ли, новой любовницы… Тем более что теперь он был совершенно свободен и не связан никакими обязательствами ни перед кем (жена не в счет, она вообще давно живет своей собственной жизнью).

— Вас как зовут?

— Надя.

— Какое странное и очень скромное имя для такой эффектной девушки, как вы! — сказал, что думал, Власов. — А меня — Виктор. Это для вас, Наденька, Виктор, а для остальных я — Виктор Владимирович Власов. Ну, что ж, Наденька, проходите ко мне, гостьей будете. Не на улице же вам ночевать, в кустах… У нас тут места опасные, разбойников полно…

Он загоготал, довольный своей шуткой.

— У вас? А вы что, один живете? А где же ваша семья? Жена?

— Я живу здесь один. А моя жена пусть вас не волнует. Мы давно уже живем в разных домах, в разных мирах, да, вот так-то вот… Ну-ка, давайте мне сюда ваш чемоданчик… Господи, ну просто игрушечный! Что там у вас? Пух? Воздух?

— Вообще-то, косметика, пижама… — Она смутилась. — Может, для вас он и легкий, а вот мне таким не показался…

— Хорошо, пойдемте-пойдемте за мной. Я — человек надежный, со мной вы можете себя чувствовать в полной безопасности. Вы, конечно, не местная, а то бы знали, кто такой Власов.

— И кто же такой Власов? — щебетала Надя, мелкими шажками двигаясь на тоненьких каблучках следом за хозяином. — Бизнесмен? Я сужу по вашему дому, он просто огромный и, должно быть, очень уютный… А какой сад! Боже мой! Вишня!

— Вишня, барышня, полностью в вашем распоряжении!

— Ух ты! Вот переоденусь и точно съем все деревце! Какие крупные! Да у вас тут просто рай!

— Прошу! — Власов распахнул дверь, предлагая гостье войти. — И сразу же поднимайтесь на второй этаж. Там есть комната для гостей… А я пока поставлю чайник!

— А мой чемодан?

— Ах да… Растерялся… Пойдемте, я подниму вам его…

Он специально пустил ее впереди себя, чтобы иметь возможность полюбоваться круглым задком Наденьки, ее стройными ножками.

— Вот, пожалуйста, комната, вот ваш чемодан, располагайтесь. Видите, там дверь — это ванная комната… Ну, а я пойду поставлю чайник…

Едва он спустился, как снова прозвенел звонок. Он выглянул в окно — приехал его водитель, Егор.

— Здорово, Егорка! — поприветствовал он его с крыльца. — Что-нибудь случилось?

— Оксана Дмитриевна передала вам сумку, — крикнул Егор.

— Что-нибудь еще?

— Нет.

— Ну, хорошо, неси сюда сумку и можешь быть свободен.

Егор внес в дом сумку и пакеты, Власов похлопал его по плечу:

— Как ты? Все в порядке?

— Да.

— А как Оксана Дмитриевна?

— В порядке. Все, как всегда.

— Ну и ладушки. Давай! До завтра.

Он проводил своего водителя до калитки, запер ее и вернулся в дом.

Еда! Вот это очень даже кстати!

Чтобы Надя не увидела еду в сумке, он принялся быстро выкладывать контейнеры, мисочки и пакеты на стол.

— Мать моя женщина! Вареники с вишней! Ну, молодец Оксанка! Курочка…

Он торопливо начал перекладывать еду на тарелки, блюда, как мог сервировал стол, пустые сумку и пакеты сунул в кладовку. К тому времени, как спустилась Надя, все было накрыто к ужину.

— Вот! Прошу к столу! — торжественно пригласил он гостью.

На этот раз на ней были кремовые широкие штаны и белая майка, что делало ее еще моложе и нежнее. Видно было, что она только что из душа, лицо влажно блестело, а на волосах сверкали капельки воды.

— Вареники с вишней! Любите?

— Вареники? Какая прелесть!

— Вот и сметана. Домашняя. Знаете, мы ведь тоже все городские, и я, и мои друзья, но все свободное время проводим за городом, понастроили себе домов… Здесь природа, свежий воздух, продукты покупаем у местных… Молоко, сметану, яйца… Вы садитесь, не смущайтесь…

Она уселась напротив него, такая вся свеженькая, новенькая, чужая, дразнящая. Он и сам не мог понять свою натуру и всякий раз удивлялся, что, глядя на женщину, при любых обстоятельствах, даже на самых серьезных мероприятиях (все-таки он руководил большой строительной фирмой!), он мысленно обладал ею. Половое влечение к женщине было так сильно, что мешало ему порой сосредоточиться на чем-то очень важном, отвлекало его, рассеивало внимание. К своей жене Оксане он остыл по той причине, что она никогда его не желала, что эти отношения вообще были ей неприятны, как она сама признавалась, и только тяготили ее. Что ж, женщины все разные, и это ее право выбирать себе образ жизни по вкусу. Хочет она жить одна — пожалуйста. Никто не заставляет.