Книга Упрямая невеста, страница 53 – Ли Гринвуд

– Что же во мне такого особенного?

Расс промолчал.

– Существует много женщин, которые могут готовить еду и следить за порядком в доме. Да и мужчин тоже.

– Мне не нужны никакие мужчины на ранчо, кроме моих друзей. Все они бывшие преступники, за исключением Уэльта. А посторонний будет чувствовать свое превосходство над ними, поскольку в тюрьме не сидел.

– Но ведь с Черепашкой проблем не возникло.

– Наверное, потому, что каждый из нас видит в Черепашке самого себя и хочет уберечь его от несчастий. Черепашка похож на щенка, резвого и веселого. Готов лизать руки каждому, кто уделит ему хоть немного внимания.

– А что чувствуешь ты, когда тебе уделяют немного внимания? – спросила Танзи и тут же пожалела об этом. Расс ничего не ответил на это, лишь помрачнел.

– Мой отец бросил мать еще до моего рождения. Человек, которого все называли моим отцом, не обращал на меня никакого внимания. Ему было все равно, есть я или нет. От меня он хотел одного – чтобы я не путался у него под ногами. Моя мать не любила своих детей. Ее интересовали только наряды и развлечения. Я рос в одиночестве.

– Думаешь, я как Черепашка? Меня нужно спасать? – тихо спросила Танзи.

Расс пристально посмотрел на нее. В его взгляде Танзи прочла удивление.

– Думаю, многие мужчины хотели бы помочь тебе. Ты пробуждаешь в них желание сделать что-то хорошее. Но мне кажется, никто не относится к тебе как к бездомному щенку. И никто не считает, что тебя нужно спасать.

– А может быть, как раз нужно, чтобы кто-нибудь меня спас.

– Защитил от таких негодяев, как Стокер?

– Я не совсем это имела в виду, потому что сама могу постоять за себя.

– Ты не знаешь, что такое Запад. Здесь даже мужчины не всегда способны постоять за себя.

– Но почему тебя это волнует?

– Потому что ты мне, черт возьми, нравишься. Ты это хотела услышать?

– Не знаю.

– Неужели никто не говорил тебе раньше, что ты не похожа на других женщин, что тебя невозможно понять.

– Думаешь, это мне нравится?

– Тогда изменись, стань другой.

– Может быть, я и стала бы другой, если б ты со мной поговорил.

– А чем, по-твоему, я занимаюсь уже целых полчаса?

– Ты чего-то не договариваешь.

– Что именно тебе хочется знать?

– Это трудно объяснить.

– Женщина, не испытывай моего терпения.

– Но ты же испытываешь мое. И не называй меня женщиной. У меня есть имя.

– Ты начинаешь меня злить.

– Вот и хорошо. Значит, ты не совсем бесчувственный.

– А когда мы целовались, я тоже был бесчувственным?

– Нет. Но я не могу точно сказать, что именно ты в тот момент чувствовал.

– Зато можешь сказать, что чувствовала ты.

– Да, это верно. Женщинам нравятся привлекательные мужчины. Думаю, ты испытал это на себе. Нам знакомо чувство влюбленности. Мы умеем ценить дружеские чувства. И вообще испытываем множество чувств, глубоких и сильных.

– И что же это за глубокие и сильные чувства?

– Ну, в общем-то можно сказать, что глубокие и сильные чувства являются развитием и логическим продолжением тех чувств, о которых я уже говорила. Наши чувства становятся более сильными и глубокими, если нам приходится чем-то жертвовать, преодолевать препятствия. Или мы испытываем нечто такое, без чего уже не можем обходиться.

– Что же именно?

– Сейчас попытаюсь объяснить. Может, ты и сам знаешь. Что тебя заставило покинуть Боулдер-Гэп?

– Я нашел свою долину, и моя душа обрела покой. Сюда я приходил, когда мне было плохо, когда меня оскорбляли и унижали. Здесь я мог полежать или поспать. Здесь мой дом. В нем я не чувствую себя одиноким, бесприютным.

– Ты все объяснил. Я бы так не смогла.

– Что именно я объяснил?

– Ты объяснил, что необходимо человеку в жизни, без чего он просто не может существовать. Это называется любовью.

– Но я бы не хотел испытывать такое же чувство к женщине.

– Почему?

– Отчим обожал мою мать. Был готов ради нее на все. Простил ей даже измену. Жизнь без нее не имела для него смысла.

– Я знаю, ты рассказал обо всем этом своим друзьям, а потом и Черепашке.

– Что ж, в этом нет ничего постыдного.

– Разумеется. Ты можешь открыться и женщине. Если научишься женщинам доверять, тебе станет легче, и тогда, возможно, ты найдешь свое счастье.

Опять наступило молчание.

– А что тебе до моего счастья?

– Ты мне нравишься.

– Ты не хочешь выйти за меня замуж.

– Ну и что. Это не мешает мне питать к тебе нежные чувства. Ты не хочешь на мне жениться, но я же тебе нравлюсь.

– Это неправда, что я не хочу на тебе жениться.

Танзи промолчала.

– Я думаю, замужество пойдет тебе на пользу, – вздохнул Расс. – Ты такая милая, парни обожают тебя.

То, что Расс смог все это ей сказать, было огромным прогрессом. Пусть даже он сдерживал свои эмоции и все его признания прозвучали сухо и деловито, словно он читал лекцию «Роль золота в освоении Запада».

– Я рад, что ты обо мне такого хорошего мнения, но это не значит, что я буду тебе хорошей женой.

– А может, будешь.

– Я хочу значить для своего мужа больше, чем значит для тебя твоя долина.

– Это невозможно.

– В таком случае поищи другую женщину.

– Я не хочу.

– Почему?

– Мне никто, кроме тебя, не нужен.

Хватит с нее откровений Расса, подумала Танзи. И вспышек ее собственных эмоций тоже. Нельзя терять контроль над своими чувствами. Но хуже всего было то, что ее тело не желало прислушиваться ни к чувствам, ни к разуму.

Почему, черт возьми, откровенное признание так тронуло ее? Расс был своего рода эмоциональным калекой, которого поломала жизнь и который так и не смог выпутаться из сложного клубка собственных комплексов. Он нуждался в эмоциональной поддержке, а она хотела видеть рядом с собой мужчину, который был бы равен ей во всем и который знал бы, что такое уважение.

– Вы купили все, что хотели? – спросил Расс. Танзи удивилась, что Расс так неожиданно сменил тему разговора, но в то же время ее это в какой-то мере успокоило. Ей просто необходимо отвлечься, привести свои мысли в порядок и понять, почему ее словно магнитом тянет к Рассу.

– Я хочу, чтобы ты убил его, – сказал Стокер Чику во время очередной ночной встречи в салуне.