Онлайн книга «История любви в истории Франции. Том 6. Любовь "по-санкюлотски"»
|
Этот необычный манифест был продиктован господину де Лимону Ферзеном, озлобленность которого против революционеров росла с каждым днем. Не в силах спасти ту, которую он так любил, швед испытывал бешеную ярость. Это чувство стало плохим советчиком. Заявление Брансвика не испугало депутатов и вызвало волну гнева во Франции. 10 августа парижане, уверенные, что манифест был составлен в Тюильри, вооружились пиками, ножами, ружьями и бросились во дворец, чтобы захватить Людовика XVI и Марию-Антуанетту. Ферзен надеялся ошеломить народ: он взбесил его… ЖЕЛАЯ СПАСТИ КОРОЛЕВУ, ФЕРЗЕН ОТПРАВЛЯЕТ МАРИЮ-АНТУАНЕТТУ В ТАМПЛЬ
Господи, убереги нас от друзей наших! Франсуа МОРИАК. 10 августа Теруань де Мерикур проснулась на рассвете. Она была так возбуждена, что начала колотить кулаками по подушке, рвать простыни и кусать наволочку [69] … Звук набата колоколов всех парижских церквей, призывавший народ к восстанию, несколько ее успокоил. Она обрадовалась, поняв, что день будет бурным, и проглотила большой бокал красного вина. В тот момент, когда она одевалась, раздался выстрел из пушки. В Сен-Марсо и в Сент-Антуане собрался народ, чтобы идти на Тюильри. На этот раз люди были вооружены не пиками и ножами, а ружьями и пушками… В своем манифесте Брансвик угрожал, что будет обращаться как с мятежниками с городами, которые осмелятся защищаться. Он обещал расстреливать жителей, взявших в руки оружие, и наказать Париж по законам военного времени, «если Тюильри будет оскорблен» Этот глупый вызов был принят революционерами и 9 августа секции подписали петицию с требованием немедленно отрешить короля от власти [70] … Несчастный Людовик XVI смог на собственном опыте убедиться, что лучше иметь умных врагов, чем глупых друзей… Делегаты от секций немедленно организовали в мэрии повстанческую комиссию, самым активным членом которой стал друг Теруань — Дантон. Кордельеры и якобинцы объединялись, чтобы дать последний бой монархии. В шесть утра раскрасневшаяся Теруань отправилась к Фельянам. Старый монастырь был уже окружен вопящей толпой. Прекрасная люксембуржка влезла на столб и начала кричать: — Смерть аристократам!.. Да здравствует революция!.. Да здравствует свобода!.. Народ, ждавший только сигнала, чтобы выразить свою волю, подхватил призывы к смерти. В этот момент два солдата привели к Фельянам человека в форме национального гвардейца. — Кто это? — спросил один из членов клуба. — Сюло! Теруань смертельно побледнела. Сюло был главным редактором контрреволюционной газеты «Деяния апостолов». Он не единожды ополчался против молодой женщины, вспоминая ее прошлое куртизанки, ее любовников и неутомимый темперамент. Он даже сочинил о ней и Базире стихи весьма язвительного содержания: Покорила Теруань Сердце бравого Базира. Он и сам теперь во власти Нестерпимого огня. Кто же в этой парочке Пострадает больше — Петушок иль курочка? Угадай, дружок! Уязвленная Теруань не простила журналисту этого куплета. — Мы заставим тебя проглотить твою злобную клевету, грязная тварь! — закричала она. Парижане не знали Сюло. Они бросали на него косые взгляды, но ничего не говорили. — Предатели должны быть уничтожены! — добавила Мерикур. — Смерть им! Смерть!.. Толпа, оценив забавный спектакль, сжала кольцо вокруг Сюло, которого по-прежнему охраняли солдаты. — Я требую головы этого пленника! — вопила Теруань. — Да, нам нужна его голова! — подхватили несколько женщин, которым хотелось развлечься. Вмешался комиссар секции, и Сюло посадили в келью, превращенную в тюремную камеру. — Граждане! — воскликнул он. — Если дело демократии должно победить, пусть это произойдет спокойно и законно. Мы просим вас уйти. Если этого человека признают виновным, закон поступит с ним по всей строгости! Теруань взорвалась: — Гражданки, поддержите меня. Убьем этого негодяя и всех пленников! Смерть им! Возбужденная толпа завопила, смяла солдат, ворвалась в помещение, угрожая членам Клуба фельянов и требуя выдать пленников. Председатель Бонжур испугался и выдал охраняемых им роялистов. — Пусть выходят! Пусть немедленно выходят! — орала в истерике Теруань. Первым вышел во двор аббат Буйон, королевский памфлетист. Теруань кинулась на него. — Смерть негодяю! Толпа обрушилась на несчастного, опрокинула его и с невероятной легкостью отрубила ему голову. Мадемуазель де Мерикур, с выпученными глазами, открытым ртом и заострившимися чертами лица, выказала полное и абсолютное удовлетворение ужасным зрелищем… Второй пленник разделил судьбу аббата Буйона, а Теруань уже требовала выдачи Сюло. Когда журналист вышел из дверей, молодая женщина бросилась на него и, страшно оскорбляя, попыталась перерезать ему горло. Когда ей это не удалось, она потребовала помощи: — Убейте его! Какой-то услужливый человек с саблей немедленно обезглавил Сюло. Толпа, возбужденная кровью и видом отрубленной голов, которые несколько шустрых мятежников уж садили на пики, ринулась на пленников, выпущенных комитетом. Побоище было поистине ужасно. Убийства длились все утро. Зеваки и любопытствующие обыватели, собравшиеся вокруг монастыря фельянов, чтобы просто поглазеть на пленников, претворялись в убийц, потому что неудовлетворенная женщина призвала их к убийствам, заразив своей истерией. Поль Лекур пишет: «Может быть, если бы 9 августа в постели Мернкур оказался достойный любовник, 10 августа не стало бы кровавым пятном на нашей истории…» Может быть, может быть… В семь часов утра королю сообщили об этой бойне Он был совершенно подавлен. К полудню, видя, что дворец окружен, Людовик попытался подбодрить своих защитников, выйдя к ним. Но рок преследовал короля: в спешке он надел парик задом наперед, и национальные гвардейцы, увидев его, покатились со смеху. |