Книга Репутация леди, страница 29 – Николь Берд

«Если сможете, если будете живы», – подумала она, еле удержавшись, чтобы не бросить эти слова ему в лицо, чтобы не закричать, не завопить от разочарования, но не посмела.

Сегодня у нее не было сил на споры. Он сунул часы обратно в карман и обнял ее одной рукой. Мэдди прислонилась к Эйдриану и положила голову ему на грудь. Ей было все равно, видит их кто-то или нет. Так они и сидели, и она слушала, как бьется его сердце.

Потом они вернулись в дом, и Мэдди была рада, что никуда не надо ехать. Обед прошел в тихой семейной обстановке.

Однако приглашения по-прежнему продолжали поступать.

Со смешанными чувствами Мэдди приняла одно приглашение на обед в субботу, но предупредила Фелисити, что ей придется сопровождать ее, чтобы отец мог остаться дома.

Предполагая, что после визита они вернутся домой поздно, она попросила Фелисити остаться у них ночевать. Поэтому вдова пришла к Эплгейтам в субботу днем со скромным саквояжем.

– Зачем вы шли пешком? – пожурила ее Мэдди. – Томас заехал бы за вами.

– Пустяки, – сказала Фелисити. – Знаете, я перешила одно платье и смогла его надеть. – Она и причесалась немного по-другому: вместо строгого пучка уложила волосы в прическу и выглядела очень мило. Мэдди так ей и сказала и добавила:

– Смотрите. В первом пакете с платьями, которые прислала модистка из Рипона, оказалось два прелестных ридикюля – очевидно, подарок за то, что мы так много заказали. Я хочу подарить вам один.

– Ой, что вы!

Но Мэдди настояла, и вдова сдалась, хотя ее глаза подозрительно заблестели.

– Вы так добры!

Довольная тем, что у подруги теперь есть новая вещь, Мэдди сказала:

– По-моему, этот подходит к вашему платью. Теперь мы готовы ехать!

У Мэдди было приподнятое настроение. Возможно, этому способствовало новое платье от модистки. Оно было из светло-зеленого шелка, оттенявшего белизну кожи и цвет глаз. Мэдди надела жемчужные серьги, доставшиеся ей от матери, и вплела в прическу несколько свежих белых астр. Оглядев свое отражение в зеркале, она осталась довольна результатом. Оставалось надеяться, что и виконту понравится.

Спустившись вниз и увидев выражение лица виконта, Мэдди поняла, что он сражен.

– Моя дорогая Мэдлин, – сказал отец, – ты сегодня какая-то особенная. Ты затмишь всех молодых леди!

– Спасибо, папа. – Наклонившись, она поцеловала отца в лоб.

Эйдриан же просто сказал:

– Вы – прекрасное видение. Лучшей модели для своих платьев у мадам Александрии не могло и быть!

Мэдди залилась краской и, чтобы скрыть смущение, сказала отцу:

– Посмотри, папа, как прелестно выглядит миссис Барлоу, правда?

– Уверяю тебя, я уже это заметил, – сказал мистер Эплгейт. – Я рад, что вы, наконец, отказались от траура, миссис Барлоу. Вам очень идет цвет лаванды.

Фелисити, видимо, не ожидавшая комплимента, зарделась точно так же, как Мэдди.

– Спасибо! Ваша дочь, то есть мисс Эплгейт, была так великодушна…

– Да, у Мэдлин такое же доброе сердце, как у ее матери, – просиял мистер Эплгейт. – Желаю хорошо провести время. Уверен, что лорд Уэллер о вас позаботится.

Мэдди поцеловала на прощание отца, и они вышли.

– Мне понравилась характеристика, которую вам дал ваш отец, – тихо сказал Эйдриан, наклонившись к Мэдди.

– Не обольщайтесь, – так же тихо ответила она. – Вы не знаете, какой я могу быть мегерой.

Эйдриан взял обеих дам под руки и повел их к карете.

– Уже заранее дрожу, – сказал он, а Мэдди сделала страшные глаза.

Первая половина вечера была приятной, еда – обильной. Трудная часть, как обычно, началась, когда леди удалились в гостиную и женская половина гостей почувствовала, что без мужчин может немного распустить языки.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, дорогая мисс Эплгейт, – заявила миссис Терренс, как только дамы расселись в гостиной.

– Спасибо, – осторожно ответила Мэдди. – Вы тоже.

– На вас, кажется, новое платье? Оно очень вам идет.

– Возможно, оно понадобилось ей взамен того, которое она потеряла в лесу, – пробормотала молодая девица, мисс Джитс, но достаточно громко, чтобы быть услышанной. Кое-кто из молодежи хихикнул, но дамы более почтенного возраста были явно потрясены.

– Можно только сожалеть, что есть люди, забывающие о нравственности, – громко добавила миссис Джитс – мать девицы.

Мэдди покраснела, но не нашлась что ответить. Впрочем, если бы она ответила, это могло бы ухудшить ситуацию.

– Можно только сожалеть, что есть люди, забывающие о хороших манерах, – четко и так же громко произнесла Фелисити, глядя миссис Джитс прямо в глаза.

Раздался чей-то нервный смех, хотя миссис Джитс недовольно фыркнула. Фелисити, однако, и глазом не моргнула. Мэдди не посмела расхохотаться, но почувствовала себя лучше.

– Какой стыд, что в наши дни в благородное общество допускают кого попало, – выпалила матрона, глядя на Фелисити.

– Да, подумать только! – отрезала Мэдди, не спуская глаз с миссис Джитс.

К этому моменту атмосфера в гостиной накалилась до предела. Мэдди, правда, нервничала уже меньше, но ей было жаль хозяйку дома, которая явно не ожидала такого поворота беседы и выглядела растерянной.

– Как гласит пословица, «яблочко от яблони недалеко падает», – не унималась миссис Джитс.

Мэдди не поняла, к кому относилось это высказывание, и промолчала.

Одна из пожилых дам решила сменить опасную тему на менее оскорбительную:

– Хризантемы в моем саду в этом году цветут полным цветом. А как ваш сад, миссис Брайт?

Однако атакующие дамы не сдавались – во всяком случае, не миссис Джитс.

– Мне казалось, что у леди… я хочу сказать, у женщины… сознающей, что она поступила неправильно и была скомпрометирована, должно хватать стыда не выставлять себя напоказ, выезжая в свет, по крайней мере, до тех пор, пока она не вышла замуж!

– Боже мой, Боже мой, – брызгая слюной, выпалила миссис Брайт. – То, что вы говорите, нечестно. Ведь это я пригласила…

– Как знать, – с трудом сдерживая гнев, сказала Мэдди, глядя в упор на миссис Джитс. – Может быть, так заведено в вашей семье?

Миссис Джитс расплескала почти полную чашку чаю на свою ярко-лиловую юбку.

В то же мгновение ее дочь в волнении воскликнула:

– Мама, ты же не рассказала им о…

– Замолчи, Лавиния, – прикрикнула на дочь миссис Джитс, промокая салфеткой ручьи чая, стекавшие на ковер.

Миссис Брайт послала служанку за полотенцем, а другие гостьи, выпучив глаза, начали гадать, что означала неожиданная перепалка между миссис Джитс и ее дочерью. Мэдди же никак не ожидала, что ее замечание произведет такое ошеломляющее впечатление. Во всяком случае, ее мучительницы начисто о ней забыли.