Книга Навеки моя, страница 75 – Шарлин Рэддон

– Я не могу так поступить, Хестер. Я не могу просто сидеть и смотреть, как ты будешь страдать, наблюдать, как яд расходится по твоему телу, чтобы закончить твои страдания смертью.

– Я не заслуживаю жизни. Грех! Господь наказывает меня за грех! – лицо Хестер вспыхнуло. Она попыталась подняться, но тут же упала, не в силах бороться со слабостью.

Никогда раньше Бартоломью не видел, как его жена плачет. Она была женщиной до бесчувствия строгой как с собой, так и с окружающими, хотя никто, кроме него, не знал ее секрета, ее прошлого, которое не давало ей покоя. Теперь в его глазах она была уже не бесчувственной стервой, а человеком, убитым жестокой прозой жизни. Какую часть этой жестокости и боли принес ей он? И сможет ли он простить себя, если… если она умрет?

Эри губкой вытерла лицо Хестер и попыталась успокоить ее. Пальцы Хестер судорожно вцепились в одеяло, а голова металась по подушке. На секунду Бартоломью застыл, пытаясь заглянуть в свою душу и найти там мужество сделать то, что он должен сделать. Затем он опустил ножи и пилу в кипяток.

– Приведи Сима, – одну за одной Бартоломью зажег все лампы, которые он принес в комнату. – Он может нам понадобиться, чтобы держать ее, пока мы будем ее привязывать.

Когда Эри повернулась, чтобы уйти, он нежно положил ей руку на плечо и посмотрел на нее долгим взглядом. Его лицо смягчилось, и он почти улыбнулся.

– На улице сильный ветер. Будь осторожна и держись за ограждения.

Эри увидела в его измученных глазах мольбу, не высказанную словами: «Береги себя. Я не хочу потерять и тебя». По руке, нежно ласкавшей ее лицо, она почувствовала, как дрожит его тело.

– Бартоломью, ты уверен, что мы правильно поступаем?

– Да, я уверен, – но дрожь в его теле говорила об обратном. Он был напуган. Его пугала как попытка путем такой ужасной хирургии попытаться спасти жизнь Хестер, так и бездействие. Эри стало жаль его, но она ничем не могла помочь ему, лишь четко выполнять то, что Бартоломью просил ее сделать. У двери она остановилась.

– Бартоломью, а что случилось с ребенком Хестер?

– Вот это действительно был грех, – сказал он. – Она родила в лесу, затем она отнесла ее на городскую свалку и бросила там. Это была девочка.

Эри с усилием вздохнула:

– Но разве никто не нашел и не подобрал ее? Разве никто не искал ее? Все же знали, что у Хестер будет ребенок.

– Жизнь слишком тяжела в этой части Джорджии, – это было все, что он сказал. Боясь спросить еще о чем-то, Эри вышла из дома, мягко закрыв за собой дверь.

Когда все было готово, они привязали Хестер к столу кожаными ремнями – один через плечи, другой через бедра. Она слабо пыталась сопротивляться, все время что-то бормоча о грехе, любви и Ленни Джое. Бартоломью открыл Хестер рот и плеснул ей бренди с раствором опия, затем слегка сдавил горло, чтобы она сделала глоток. Это всего лишь притупит боль. Эри промыла водой пораженную, ногу, затем для дезинфекции протерла ее влажной тряпкой, смоченной в горячей воде с карболкой. Бартоломью положил стерилизованные инструменты, ветошь и бинт на маленький стол рядом, чтобы все было под рукой. Неожиданно Хестер застыла. Она увидела пилу, ее глаза-стали дикими от ужаса и буквально выкатились из орбит. Затем она открыла рот и закричала во всю силу своих легких. Пена появилась у нее изо рта и покатилась по щекам.

– Нет, нет, нет!!! – казалось, от ее крика затряслись стены комнаты.

Бартоломью посмотрел на часы. Даже если учитывать плохую погоду, Причард должен был уже вернуться. Дождь барабанил по стеклу, в щелях между стеклом и рамой завывал ветер. На улице было темно, как ночью, хотя было только около четырёх. Шторм разошелся не на шутку. Бартоломью помахал руками, предварительно вымытыми в горячей воде со спиртом. Рядом застыла в ожидании Эри, а Сим поправлял ремни, которыми была привязана Хестер.

Бартоломью закрыл глаза, беззвучно читая молитву. Его кадык дернулся, затем он тяжело вздохнул и открыл глаза. Мельком взглянул на Эри и на Сима, который стоял рядом со здоровой ногой Хестер, готовый использовать всю свою старческую силу, чтобы удержать эту ногу, если понадобится. Все было готово. Бартоломью взял нож.

С Хестер ручьями стекал пот, мышца на ее челюсти нервно подергивалась. Она бормотала что-то бессвязное, уставившись на потолок, как будто видела там чудовище. Тонкий свист вырвался у нее из горла. Она то открывала, то закрывала рот. Слюна вперемешку с кровью стекала ей на подбородок. Вдруг ее тело забилось в судорогах. Эри в ужасе прикрыла рот рукой.

– О Господи, что это?

– У нее корчи, – Сим быстро подошел к Хестер и освободил ее плечо. – Нужно перевернуть ее, иначе она задохнется собственной рвотой.

Бартоломью положил нож и начал развязывать ремень вокруг талии. Удары сердца гулом отдавались у него в ушах.

– Черт, – бормотал он, – о Хестер, черт, черт.

– Поверните ее голову в сторону, – закричала Эри и сама принялась поворачивать ее голову. Лицо Хестер было желтым. Ремни были чуть отпущены. Внезапно ее тело выгнулось дугой, а конечности опять забились в судороге. Вдруг она затихла. На мгновение ее глаза оставались открытыми, а потом веки медленно сомкнулись. В воздухе витал запах мочи и кала. Все трое начали неистово работать, пытаясь привести ее в сознание.

– Хестер? – Бартоломью тряс ее за плечо. Ответа не было. Он нашел пульс на шее.

– Померла? – спросил Сим.

– Нет, – с облегчением ответил Бартоломью. – Дышит.

– Приступ прошел, слава Богу.

В комнате повисла тишина. Казалось, что даже шторм затих. Они стояли и смотрели на женщину на столе. Эри первая услышала стук копыт, затем звук открывающейся калитки. Она не успела открыть заднюю дверь, как Причард уже ворвался в комнату через дверь, ведущую в зал. Он взбежал вверх по ступенькам. Доктор бежал за ним.

– Сюда, Причард, – позвал его Бартоломью. Звуки шагов стали слышны в ином направлении, затем оба мужчины появились в двери, мокрые с ног до головы. Причард увидел неподвижное тело на столе и побледнел.

– Мы… опоздали? – его грудь вздымалась от всего пережитого за последние несколько часов, а ноги дрожали.

Доктор Уилле подошел к столу и посмотрел на ногу Хестер:

– О Господи, как она могла так себя запустить? Ответа не было. Да никто и не пытался найти его. Уилле повернулся к Бартоломью:

– Почему вы не привели ее ко мне?

Бартоломью в отчаянии покачал головой:

– Она не слушала меня. Я ничего не знал о ее ноге до сегодняшнего утра. Я… – на его лице были написаны боль и вина. Он сам готов был умереть за жену.

– Все в порядке. Не переживайте, вы сделали все, что могли, – доктор Уилле положил руку на плечо Бартоломью.

Но Бартоломью не успокоился. Он хотел выговориться, избавиться от давившего его груза.