Книга Путь к сердцу, страница 34 – Лесли Лафой

Теперь их разделял стол, и казалось, это был неплохой способ умерить желание Ривлина прикоснуться к ней. Однако способ не подействовал, и ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы сосредоточиться на деле.

— Тут говорится еще, что сенатор Харкер, республиканец из штата Иллинойс, будет присутствовать в суде и поддерживать обвинение. Предполагают, что он намерен использовать победу над коррупцией как средство борьбы за пост президента на следующих выборах.

— Настоящий анекдот века, — недовольно пробурчал Ривлин. — Это было бы даже забавно, если бы Харкер не был таким ублюдком.

Мадди поглядела на него поверх газеты.

— Откуда ты знаешь сенатора?

— Он ведь не всегда им был. Я имел случай наблюдать за ним во время прошедшей войны — будь моя воля, этого сукина сына отдали бы под трибунал и остаток своей черной жизни он провел бы в военной тюрьме, где ему и место. Точно так же считал мой друг Сет.

— И что же такого скверного совершил этот Харкер?

Вопрос поставил Ривлина в тупик, и он помотал головой, отгоняя от себя самые темные подозрения насчет этого человека. Однако существовало немало грехов, подтвержденных документально.

— Он включал в платежную ведомость имена убитых и забирал себе деньги, предназначенные для вдов. Если довольствие поступало без накладных, то он продавал его и наживался на этом. Люди не получали ни одеял, ни достаточного питания и шли в бой; имея при себе не больше пары обойм с патронами. Из-за больших потерь его в конце концов отстранили от командования и перевели в интендантские части. Мэрфи по сравнению с ним — просто святой.

— И этот человек собирается бороться за президентское кресло на основании своих обещаний покончить с коррупцией?

— Я ведь уже говорил, что это выглядело бы забавно, если бы не было так омерзительно. — Ривлину больше не хотелось возвращаться к тяжелым воспоминаниям, и он переменил тему: — Скажи, в этой статье говорится что-нибудь об ожидаемых судом свидетелях?

Мадди кивнула и снова углубилась в газету.

— Обвинение утверждает, что суду будут предоставлены документы в поддержку пунктов о недопустимых действиях. Кроме того, несколько возчиков согласились дать показания. Дальше говорится, что обвинение планирует представить свидетеля — федерального заключенного, который расскажет о многих преступлениях подсудимых и приведет специфические подробности в поддержку пунктов об укрывательстве мошенников.

— И этот свидетель — ты.

Мадди пожала плечами.

— Адвокаты подсудимых не верят в существование такого свидетеля — они обвиняют прокурорскую группу в привлечении сочувствия публики при помощи дешевых сенсаций.

— Там сказано, кто эти адвокаты?

— Нет, только упомянуто, что прежние адвокаты отстранены от дела и на их место прибыли новые. Имена здесь не сообщаются, но они от фирмы «Уордсворт, Лонг и Киркман».

— Из Нью-Йорка, — заметил Ривлин, внезапно всерьез сосредоточившись на том, что читала Мадди.

Она оторвалась от газеты и посмотрела на него, нахмурив брови:

— Что ты сказал?

— Это фирма с Уолл-стрит, — пояснил он. — Весьма престижная. Их услуги дорого стоят.

— Ну что ж, ведь Фоли из Нью-Йорка. У них там, наверное, семейные связи.

Ривлин покачал головой и встал.

— Сомневаюсь, — проговорил он, начиная вышагивать по комнате. — Субъект с подобными связями не станет торчать в качестве агента по торговле с индейцами в Оклахоме.

— Откуда тебе известна эта юридическая фирма?

— Они занимались кое-какими проблемами, связанными с финансированием нашего семейного бизнеса. Обычно они не интересуются уголовными казусами и не участвуют в подобных судебных процессах. Полагаю, им пришлось глубоко копнуть, чтобы найти у себя сотрудников с подобным опытом.

— Должно быть, они чем-то сильно обязаны семейству Фоли.

— Или же кто-то в фирме понесет серьезные потери в том случае, если обвинение выиграет дело.

— Может, тут дело в деньгах, которые Том наворовал за эти годы и вложил в дело?

— Уордсворт, Лонг и Киркман — не какие-нибудь брокеры, Мадди. Они первым делом заботятся о полной законности вложений, кто бы их ни делал.

— Может, что-то все-таки оказалось незаконным?

— Возможно.

— Тогда весь вопрос в том, что это…

— И в том, как ты влипла в подобную историю. Что ты знаешь такого, чего не знают возчики? Почему кто-то готов заплатить за то, чтобы ты отправилась на тот свет до того, как дашь показания?

Мадди со вздохом положила газету на стол.

— Ты уже задавал эти вопросы в тот день, когда застрелил Мэрфи. Если помнишь, когда нас нагнали двое, мы добавили к ним вопрос о том, кто хочет убить тебя.

— Увы, сейчас мы не ближе к ответам, чем тогда.

— Кому важно, дам я показания или нет?

— Хороший вопрос.

— Вот именно. — Мадди произнесла это с явным неудовольствием. — Я считаю, что нам немедленно надо ехать в Левенуэрт — только там мы сумеем во всем разобраться.

Ривлин скрестил руки на груди и покачал головой.

— Мы так или иначе попадем туда, но я хочу узнать, кого нам следует опасаться, прежде чем мы сделаем хоть один шаг вперед.

Мадди открыла рот, чтобы ответить, но в эту секунду в комнату влетел дежурный:

— Мистер Мигер прибыл, сэр! Они с Уайетом схватили этих хорьков. Может, вам увести отсюда леди, а то как бы она не испугалась, если эти ублюдки начнут сопротивляться.

— Незачем было говорить об этом мне, — сердито проворчал Ривлин. — У меня, слава Богу, не опилки в голове вместо мозгов.

Мадди рассмеялась и направилась за ним к выходу.

— Так мой разум кажется тебе привлекательным? — Обернувшись на ходу, он усмехнулся. Она ответила не задумываясь:

— У тебя очень много качеств, которые кажутся мне привлекательными.

Ривлин понимал, что ступает на опасную почву, играет с огнем, но все же после секундной паузы произнес:

— Интересно узнать, о каких это качествах идет речь?

— Ты имеешь в виду реестр черт характера или физических свойств?

— А у тебя есть такие реестры?

— Да, и весьма исчерпывающие.

Ривлин на мгновение остановился перед дверью и тихо сказал:

— Поговорим об этом позже, Мадди.

— Хорошо, если ты хочешь, — так же тихо и серьезно ответила она.

Ривлину хотелось гораздо большего, но его замечательные мозги и сверхчувствительная совесть выбрали именно этот момент, чтобы напомнить ему с железной строгостью, что поддаться соблазну Мадди Ратледж — самая большая глупость, до которой он мог бы дойти.