Книга Прямо в яблочко, страница 32 – Марина Серова

Охранники стояли на своих местах, двери были закрыты, а сигнализация включена. Я настойчиво искала какой-нибудь недочет в работе охраны, и вовсе не потому, что мне хотелось придраться к ребятам-телохранителям, а для того, чтобы хоть что-то делать и отогнать сон, но, к сожалению, все было идеально, ни малейшего огреха. С некоторым разочарованием я вернулась к камину и плюхнулась в кресло. Не успела я сесть, как зазвонил телефон. Он звенел громко и противно, но Олег, сидящий в полуметре от него, даже ухом не повел, продолжая храпеть. «Вот это нервы у человека!» — подумала я, подходя к телефону.

— Алло, — сказала я, взяв трубку.

— Таня, это Соколовский, — голос звучал тихо, как будто он звонил из-за океана.

— Привет, Слава, какие-нибудь новости?

— Да, новости, и притом важные.

— Ну так рассказывай, не тяни, — я заметно оживилась.

— В общем, ребятки раскопали кое-что.

— Что, Слава, рассказывай, рассказывай!

— Они выяснили, куда именно пересылались файлы. Компьютер, как ты и предполагала, оказался липовым. Мы поехали туда и обнаружили, что это какой-то студент. Кто-то нанял его заочно для того, чтобы он пересылал ему корреспонденцию, которая будет приходить на его имя. Короче, парень не при делах.

— Так надо надавить на него, ему-то известно, куда он посылал полученную информацию и материалы. — Я знала, что среди военных есть тупые, но не думала, что это относится и к Соколовскому. — Это же ясно как божий день!

Из трубки послышался громкий смех.

— Конечно, мы немного попрессовали парня, и он все выложил. Компьютер, на который он посылал файлы, находится в офисе одной посреднической фирмы. Он не является собственностью этой фирмы, а всего лишь арендован, да и сама фирма зарегистрирована только год назад.

— «Рога и копыта»?

— Да, что-то вроде этого.

— А кто директор?

— Подставное лицо, какой-то алкоголик. Ему дали денег и ящик водки, а он дал свой паспорт и подписал все необходимые бумаги.

— А служащие, хозяева офиса, кто-нибудь должен был видеть истинного директора фирмы?

— Мы как раз сейчас этим занимаемся, — голос Славы звучал очень возбужденно, видимо, ему нравилась оперативная работа после душных, пыльных кабинетов.

— Смотрите, не спугните его! — Сейчас важно было точно рассчитывать каждый шаг.

— Все сделано очень осторожно, никто ни о чем не догадывается.

— Отлично, Слава! Когда ты сможешь выяснить все остальное?

— Думаю, к завтрашнему вечеру все будет готово.

— Хорошо, я приеду к тебе послезавтра рано утром… Думаю, что до этого мы еще созвонимся.

— Буду ждать. Если что-то еще выяснится, я тебе позвоню. Знаешь, Таня, смех да и только. Я ведь перед тобой, как перед начальством, распинаюсь.

— А я и есть сейчас твое начальство. Да к тому же ты ведь военный — если тобой не командовать, так ты и в туалет сходить не сможешь.

— Русского офицера оскорблять! — Я чуть не оглохла от его вопля. — Поплатишься ты у меня, Таня!

— Ладно, гусар, отдыхай! — И, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Олег не проснулся даже от разговора по телефону. Я решила провести эксперимент и потрясла его за плечо. Никакого результата. Зажала ему нос. Он преспокойно продолжал дышать ртом, причем громкость храпа от этого только увеличилась. Все это навело меня на мысль о летаргическом сне. Последнее средство должно было ее подтвердить или опровергнуть. Я набрала в легкие побольше воздуха и оглушительно свистнула Олегу в ухо. Он зашевелился и медленно открыл глаза.

— Что, вышел из коматозного состояния? — сказала я и рассмеялась, уж больно забавный был у него вид.

Олег хлопал глазами, силясь понять, что произошло. Он потянулся и, уперевшись в подлокотники, поднялся с кресла.

— Что случилось? — щурясь, спросил он хриплым сонным голосом.

— Ничего не случилось, просто, если бы я тебя не разбудила, ты проспал бы до Страшного суда.

— А он скоро? — спросил Олег с таким удивленным видом, что я чуть не прослезилась от смеха.

— Ну ты даешь! Здоров же ты, братец, спать! Да у тебя под ухом можно атомную бомбу взорвать, а ты глазом не моргнешь.

— А зачем меня будить, ложилась бы тоже спать. — Он потянулся за сигаретами.

— Заснешь тут с тобой! Ты же храпишь, как поломанный пылесос.

— Есть грех, все жалуются, — он пустил струйку дыма в потолок, — а почему пылесос поломанный?

— Да кто ж его знает! — У меня уже не было сил смеяться. — Давай с тобой выпьем по стаканчику, и спать.

— По стаканчику, это можно. Коньячку. От бессонницы лучше всего коньяк, — сказал он, многозначительно поднимая палец вверх.

— Ну тебе, положим, этот недуг не грозит, но от коньяка не откажусь.

Олег встал, захрустев суставами, и пошел к бару. Когда он нагнулся, чтобы достать бутылку и бокалы, рубашка у него на спине с громким треском лопнула, открыв перекатывающиеся под кожей мышцы. Я взглянула на него. На секунду мне показалось, что кожу сейчас постигнет участь рубашки. Олег резко развернулся и взмахнул руками.

— Вашу Машу, нашу Дашу! Гады, рубашки разучились делать, за неделю уже третья. Так и разориться недолго, триста баксов за штуку! — Он снял с себя рубашку и протянул ее в мою сторону. — Ну посмотри, каково?!

Рубашка была разорвана от воротничка до пояса. Я перевела взгляд с рубашки на него самого. Торс его сделал бы честь любому профессиональному атлету. Я взглянула и тут же заметила широченный белый шрам, проходящий от правого плеча вниз к ребрам.

— Что это с тобой? — не удержалась я.

— Где? — испуганно завертелся Олег, оглядывая свои голые плечи.

— Я про шрам.

— Ах, это. Да ничего страшного, — сказал он, погладив себя по голой груди.

— А все-таки? — Мне уже не хотелось отступать.

— Да так, в молодости, по дури вышло.

— Расскажи, Олег. — Я взяла у него бутылку коньяка и пошла за бокалами.

— Я же говорю, по дури. Шли как-то раз с ребятами после института. Ну, выпили немного, а тут кодла подваливает, ну и давай с нас норковые шапки снимать. Ну, мы в драку, а один из них достает свинорез и на меня. Первый-то раз я увернулся, а во второй он меня своим ножиком по плечу. Пальто, собака, новое изгадил. Шпана-то как увидала, что дело до поножовщины дошло, испугалась и ноги оттуда. А меня парни сразу в больницу повезли, всю машину кровью перепачкали. А в больнице доктор посмотрел рану и давай там какой-то железкой шуровать. А мне больно, хоть плачь, ну я и саданул его в глаз, а он с копыт упал. Короче, так мне рану и не зашили, перевязали только. Вот у меня шрам такой большой и остался, — он слегка улыбнулся и принялся разливать коньяк.