Книга Пустячок с десятью нулями, страница 20 – Марина Серова

— Татьяна, — кивнула я.

— А меня Вениамин, — он протянул мне ладонь. Я пожала ее и отметила, что ладонь и впрямь была мягкой. Но не вялой и, слава богу, не влажной.

«Очень интересно, — подумала я. — Подобное имечко на моей памяти встречалось всего-то пару раз».

— А вы, простите, кем приходитесь хозяину дома? — продолжала я искать ответы на свои вопросы.

— А я даже не знаю, — обескуражил меня Вениамин.

— То есть? — не скрывая своего изумления, спросила я.

— Дело в том, что я прихожусь братом его жене, — пояснил Вениамин. — Родным братом, младшим. А как в таком случае меня должны называть — деверем ли, или еще как, — я понятия не имею. Я всегда путал этих деверей, шуринов, свояков и прочих, — Вениамин развел руками и очаровательно улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ, и молодой человек пояснил далее:

— Я пришел, когда дома была одна Валентина, это моя сестра. Затем она куда-то отлучилась, сказав, что придет часа через полтора. Владимир наверняка у себя на работе, а Маша с кем-то из подруг. Вот и получилось, что я остался, так сказать, за охранника… — Вениамин снова улыбнулся. — Да, кстати, Валя упоминала, что Владимир должен приехать вместе с Аркадием. И даже, кажется, с Эльвирой, — добавил он.

Затем Вениамин потянулся к бутылке с коньяком и заново наполнил свою рюмку, сразу же отпив из нее солидный глоток. Затем спохватился и принялся отпивать горячительный напиток по чуть-чуть. Это явно не доставляло ему особого удовольствия, и он, махнув рукой на игру, залпом выпил всю рюмку. То есть можно было сделать вывод, что выпить парень явно не дурак.

— А чем же вы занимаетесь? — поинтересовалась я.

Вениамин вздохнул и поправил прядь на лбу. Потом откинулся на спинку дивана и сделал несколько малюсеньких глотков из рюмки.

— Ищу себя, — произнес он, и в его словах мне послышался некий пафос.

Я поиграла бровями, не став это комментировать. Вениамин тем временем закурил еще одну сигарету.

— Знаете, я много чего перепробовал, — развалившись на диване, проговорил он. — Писал картины, стихи. Но… Я уже убедился, что это мало кому интересно.

— Почему?

— Потому что, к сожалению, в современном обществе царит культ денег. И только возможность их заработать людям интересна. А вечные ценности… Люди о них забывают. Впрочем, как показывает история, деньги — это тоже вечные ценности.

— А вы под вечными ценностями подразумеваете, видимо, искусство? — предположила я.

— Конечно, — важно кивнул Вениамин. — Искусство, творчество — вот что по-настоящему интересно. Но, увы, кажется, что это интересно только мне.

— Ну, это вы несколько загнули, — перебила я высокопарный тон Вениамина легким вульгаризмом. — Неужели вы всерьез думаете, что, кроме вас, никто не увлекается искусством?

— Я вовсе не это хотел сказать, — Вениамин посмотрел на меня усталым, несколько снисходительным взглядом. — Я имел в виду, что искусство тоже стало предметом наживы. Практически не осталось людей, которые творили бы бескорыстно, с истинным вдохновением…

«Мальчик, пожалуй, несколько переигрывает, выставляя себя выразителем идеалов нашего времени», — усмехнулась я про себя. Вообще-то его приемы обольщения были рассчитаны на сопливеньких девочек, с которыми ему, по всей видимости, и приходилось большей частью общаться и которые слушали его с обожанием. Я же повидала и наслушалась подобного в свои зрелые годы предостаточно. Тем не менее Вениамин продолжал мне нравиться — все-таки он был чертовски хорош собой!

— И что же вы решили для себя дальше? — спросила я.

— Конкретного пока ничего, — продолжал вздыхать Вениамин. — Есть, конечно, планы, но это только наметки, задумки… С одной стороны, я уже понял, что для того, чтобы заработать деньги, нужно заниматься бизнесом. А с другой — не хотелось бы оставлять ту сферу, в которой бог наделил меня талантом…

«Как же мы самонадеянны!» — вновь усмехнулась я.

— Я даже начал писать поэму, посвященную одному человеку, но бросил на середине! — махнул рукой Вениамин.

— И кому же? — поинтересовалась я.

— Ну, это секрет, — жеманно повел плечами Вениамин. — Хотя… Я вам его открою. Я хотел посвятить ее Владимиру, мужу Валентины. Вот современный герой! Новый герой нашего времени!

— Мне он что-то не очень напомнил Печорина, — покачала я головой.

— Так я о том и говорю! — подхватил юный гений. — Времена печориных и онегиных безвозвратно ушли! Настали времена стекольниковых!

— А чем же вам не угодил Стекольников? — продолжала вопрошать я. Мне было важно понять, что за отношения царят в этой семье, что за характеры скрываются за личностями, которые могут иметь непосредственное отношение к краже денег из сейфа Владимира Алексеевича. А Вениамин, похоже, знаком со всеми достаточно хорошо.

— Ну, главное, чтобы он угождал Валентине, — с налетом театральности заявил Вениамин, явно провоцируя меня на то, чтобы я попросила развить тему. Я не стала ломаться и действительно попросила, тем более что это было в моих прямых интересах.

Вениамин выдержал многозначительную паузу, после чего медленно произнес:

— Дело в том, что мой… будем говорить — родственник, став человеком богатым, не выдерживает испытания возрастом. И он не одинок в этом. Почти все так называемые солидные бизнесмены никак не могут примириться с тем, что они уже старые и, увы, несмотря на свои деньги, мало кому интересны.

— Ну, ваш, как вы выражаетесь, родственник не такой уж старый, — возразила я. — Ему, наверное, лет сорок — сорок пять?

— А вы считаете, это мало? — изумленно уставился на меня Вениамин.

— Ну, смотря для чего, — пожала я плечами. — Если для того, чтобы стать профессиональным футболистом, то, конечно, много. А вот для того, чтобы, скажем, овладеть английским языком или стать во второй раз отцом — то вполне нормально. Я вообще-то не понимаю, что вы имеете в виду.

— А для того, чтобы влюбиться очертя голову? — запальчиво спросил Вениамин, чем порядком меня озадачил.

— Ну, юноша, — не удержалась я от снисходительного тона. — Любовь — такое чувство, что над его разгадкой человечество бьется многие века. Оно может настигнуть в любой момент, и даже в восемьдесят лет. И это, наверное, здорово, потому что есть люди, которым вовсе не удается этого испытать. Ни в восемнадцать, ни в сорок, ни в шестьдесят. Случается даже — и не так уж редко, — что человек неожиданно заново влюбляется в свою жену, с которой прожил двадцать лет. Или жена вновь начинает видеть в своем стареющем муже мужчину своей мечты. Конечно, бывают и другие примеры…

Я и сама не заметила, как ударилась в философию.

— Что касается новой влюбленности в свою жену, — криво ухмыльнулся Вениамин, — то это вы явно не по адресу попали. У Владимира иной бзик. Вы знакомы с его секретаршей Эльвирой?