Онлайн книга «Поезд дружбы»
|
Лютый встал за спиной Миковича и его спутника. Он увидел, что тот имеет пистолет в кобуре за спиной. Но это, в принципе, совершенно обычное явление. Сам Лютый тоже всегда носил при себе оружие. Микович указал на спутника и заявил: – Знакомьтесь, это Мацей Глинеш. Он родом из Польши, но большую часть жизни прожил в нашей стране, исключая годы своей службы в специальной секретной структуре НАТО. Теперь пан Глинеш командует отрядом, в который переформировываются остатки вашей сотни. Боевики смотрели то на нового командира, то на Лютого. Сам же бывший главарь ничего не понимал. Глинеш заговорил напористо и агрессивно: – Запомните, в нашем отряде принцип службы один – командир всегда прав. Без приказа никто даже воздух испортить не имеет права. Все действия только с моего разрешения. Пока командование отрядом я буду осуществлять лично, затем он будет разбит на группы или отделения. Я назначу младших командиров. Кому что неясно? Лютый обратился к нему: – Разрешите встать в строй? – Нет, – ответил новый начальник и вызвал: – Скараба! – Я! – ответил бывший заместитель сотника. – Выйти из строя! Скараба сделал два шага вперед и повернулся лицом к подчиненным. – Ко мне! – приказал Глинеш. Скараба подчинился, встал рядом с новым командиром. Микович отошел в сторону, с интересом наблюдая за происходящим. Глинеш повернулся к бывшему заместителю сотника: – Мне известно, что по вашему, Скараба, приказу бойцы отряда открыли огонь по автобусу с символикой Международного движения Красного Креста, придающей находившимся в нем лицам статус неприкосновенности. Это так? Скараба почувствовал, что внутри у него похолодело. Вот он, наезд за проклятый автобус. Но ладно бы Микович, почему новый сотник? И с чего вдруг решили сместить Лютого? Он хотел солгать, но жесткий взгляд поляка парализовал его волю. – Так точно! – У вас была возможность связаться с господином сотником? – Так точно. – Почему вы не сделали этого, а проявили самоволие? – Я был вынужден действовать по обстановке. – И что за угрозу представлял для вас автобус? – Никакой, но я решил, что медики едут в Зареченск оказывать помощь раненым сепаратистам. Тем, кто убивал и калечил наших братьев. – Которых, кстати, вы почему-то не взяли с собой. Хотя бы раненых. – Ситуация складывалась… Глинеш оборвал Скарабу: – Мне плевать, как складывалась ситуация, на то, что погибли невинные девушки-студентки, врачи, водитель. Я хочу знать лишь одно: почему вы, заместитель сотника, имея возможность связаться с командиром, проявили своеволие? Не надо прикрываться обстановкой, ситуацией. У вас не было причин для столь скотских действий. Но, повторяю, меня интересует не сам факт уничтожения автобуса, а то, почему вы посчитали возможным принять решение самостоятельно при отсутствии какой-либо необходимости в этом? Или у вас в сотне так принято? Каждый делает что захочет? – Никак нет. Но у меня… – Скараба рассчитывал, что новый командир разжалует его в рядовые, и был готов к этому. Однако Глинеш перебил его и спросил: – Вы признаете, что сознательно проявили своеволие? Желая быстрее закончить разнос, Скараба ответил: – Так точно. Я готов понести за это любое наказание. – За своеволие на войне наказание одно. – Что? – Скараба повернулся к Глинешу. Поляк же достал пистолет и выстрелил ему в сердце. Бывший заместитель сотника охнул, рухнул на асфальт и забился в предсмертных судорогах. Строй вздрогнул, но никто ничего не сказал. Все с испугом смотрели то на труп Скарабы, то на нового командира. А Глинеш спокойно вложил пистолет в кобуру, поправил ремень, указал на труп и продолжил монолог: – Повторюсь, своеволие на войне карается смертью. Так будет с каждым, кто не выполнит приказ или совершит какие-либо действия самовольно. План на сегодня. В одиннадцать – полоса препятствий, усложненный вариант. После обеда и короткого отдыха в пятнадцать часов контрольные стрельбы из автоматов и пистолетов. В восемнадцать – трехкилометровый кросс. В остальном по распорядку дня. Вопросы? Вопросов у боевиков не было. Глинеш приказал: – Пять человек первой шеренги с левого фланга, взять плащ-палатку, лопаты, вынести труп за территорию базы в лес, где и закопать. Место захоронения выровнять, утрамбовать, заложить дерном, лишнюю землю убрать. Ничего не должно указывать на то, что в лесу могила. Старший похоронной команды – крайний фланговый боец. Боевик, стоявший с левого края первой шеренги, крикнул: – Есть! – А вот вопить не надо. Здесь и так все хорошо слышно. Похоронной команде приступить к захоронению, остальным зайти в свои отсеки. Через час я проверю порядок в них. Подготовиться к контрольным занятиям. Разойтись. Лютому остаться! Боевики бросились к главному корпусу. Глинеш подошел к Миковичу и заявил: – Знакомство состоялось, господин куратор. – Не слишком ли круто? – В подразделении должен быть идеальный порядок, крепкая дисциплина в сочетании с высоким профессионализмом. Только тогда можно рассчитывать на успех при проведении боевых операций. Я знаю, как сделать из этой, извините за грубость, банды отряд, способный решать задачи любой сложности. – Сколько на это потребуется времени? – Об этом скажу после контрольных занятий и личной беседы с каждым бойцом. То есть завтра утром. – Хорошо, Мацей, но учтите, у нас времени в обрез. – Я в курсе. Неделя есть. Надеюсь, ее хватит. Если же придется кого-то заменить, то прошу разрешения на привлечение собственного резерва. У меня есть пять парней, прошедших огонь и воду. Но оплата их услуг выше, чем у бойца сотни. – Были бы результаты, а деньги я найду. – Кстати, господин Микович, за проваленную операцию у Зареченска бойцам сотни выплачено вознаграждение? – Нет, конечно. За что? За то, что сотня понесла неоправданные потери, позорно бежала от города? – Не только сотня, но и национальная гвардия. Насколько мне известно, батальоны бригады отошли с выгодных позиций? Микович посмотрел на Глинеша и спросил: – Что вы предлагаете? – Выплатить бойцам пятьдесят процентов причитавшейся суммы. За счет сэкономленных средств увеличить вознаграждение раненым, обеспечить семьи погибших денежным пособием. Если не сделать этого, то скоро вы не найдете желающих вступить ни в национальную гвардию, ни в какие-то другие боевые формирования. А люди, исходя из целей и задач, определенных временным правительством, вам будут очень нужны. Глупо терять тех, которые уже имеются. |