Онлайн книга «Белый зной»
Смущенный тем, что говорил во сне, и собственной сентиментальностью, которую этот сон всегда будил в нем, Хафф сел и свесил ноги с кровати. – Я всего лишь вздремнул. – Вздремнул? – со смехом переспросил Крис. – Мы решили, что ты впал в кому. Я думал, что тебя уже не добужусь. И потом, ты что-то бормотал во сне. Что-то насчет того, что фамилию произнесли неправильно. Что тебе снилось? – Черт меня побери, не помню, – солгал Хафф. – Мы приехали, чтобы помочь вам собраться, – сказал Бек, – но похоже, мы опоздали. Хафф оделся и собрался на рассвете. Он был не из тех, кто любит валяться в постели, и пребывание в больнице не изменило его привычек. – Я готов. – А нам-то как не терпится от тебя избавиться. – В палату вбежал доктор Кэроу, полы его халата развевались как паруса. – Персонал уже устал от тебя. – Меня выписали! Слава богу! Мне давно уже надо было заняться делами, а не валяться тут, бездельничая. – Даже не думай о делах, Хафф. Ты едешь домой, – сказал доктор. – Я нужен на заводе. – Тебе необходимо еще отдохнуть, прежде чем ты снова вернешься к обычной жизни. – Чушь собачья. Я и так потерял тут три дня. В конце концов врач и пациент пришли к соглашению. Хафф поедет домой и отдохнет, а утром, если он будет себя хорошо чувствовать, он сможет на несколько часов поехать на завод. К прежнему расписанию он должен будет возвратиться постепенно. Разумеется, пылкий спор Хаффа и доктора Кэроу был лишь представлением, рассчитанным на Бека и Криса. Кэроу, этот сукин сын, не хуже Аль Пачино справлялся с ролью заботливого и внимательного врача. Он был готов немедленно разрешить Хаффу приступить к работе, стоило тому расплатиться с ним наличными за участие и помощь в этом спектакле. Терпение Хаффа было на пределе, потому что пришлось ждать, пока заполнят кучу бумаг, да еще из здания пришлось выехать в инвалидном кресле. К тому времени, как Крис и Бек доставили его домой, он уже едва сдерживался. – Отец опаснее змеи, – предупредил Крис Селму, – будь осторожна. Не обращая внимания на предостережение, экономка засуетилась вокруг Хаффа, устроила его в бильярдной со стаканом чая со льдом, укрыла пледом ноги, который он тут же сбросил и завопил: – Я не какой-нибудь чертов инвалид, да и за окном жара! Если ты не хочешь вылететь за дверь завтра же, не вздумай снова усаживать меня в кресло и укутывать одеялом! – Я не глухая, так что незачем так орать. И придержите язык, кстати. – Со свойственным ей царственным видом Селма подобрала плед и аккуратно сложила его. – Что приготовить на обед? – Жареных цыплят. – Вы получите рыбу на гриле и приготовленные на пару овощи. Расквитавшись с хозяином за грубость, экономка вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. – Только Селма не боится спорить с тобой, – заметил Крис с другого конца бильярдной. Он бросал маленькие стрелы в цель, но без всякого энтузиазма. Бек уселся на диване, демонстрируя невмешательство в семейные разборки. Хафф поднес спичку к сигарете. – У вас очень плохо получается. – Что плохо получается? – спросил Бек. – Делать вид, как будто вас ничего не беспокоит. – Хафф с явным удовольствием затянулся. – К черту этот цирк, рассказывайте, что происходит. – Доктор Кэроу запретил тебе курить, – напомнил Крис. – Да пошел он, – отмахнулся Хойл-старший. – Не смей менять тему разговора, – приказал он сыну. – Я хочу знать, что происходит. Так кто из вас мне расскажет? Крис занял место на свободном диване. – Уэйн Скотт снова действует нам на нервы, – сказал он. – Что на этот раз? – Детектив все еще прощупывает почву, – пояснил Бек, – но все его действия направлены против Криса. Хафф молчал. Он вдруг подумал о том, что хотел бы, чтобы такой вот дотошный детектив оказался рядом с ним в тот момент, когда хладнокровно убили его отца. Никто тогда даже спрашивать не стал, как случилось, что у человека расколот череп. Хафф сомневался, что отца похоронили, а не отправили в университетский морг. Самого Хаффа отвезли в тюрьму, чтобы он там переночевал, потому что мистер Хамфри и полицейский не знали, что с ним делать. Мистер Хамфри сказал, что его жена не перенесет, если он привезет мальчишку к себе домой. – У него наверняка в волосах насекомые. Лиза просто оторвет мне голову, если наши ребятишки тоже завшивеют. В ту ночь, пока Хафф плакал на тюремной койке, он слышал, как один полицейский говорил тому, кого приставили наблюдать за ним, что это жена мистера Хамфри взяла пресловутую коробку с деньгами, которую так и не нашли в их с отцом лачуге. – В магазине устроили распродажу тканей, ей не хватило наличных, вот миссис Хамфри и заглянула в офис мужа, чтобы взять деньги. Но, конечно же, ему ничего об этом не сказала. – Ну ничего себе, – присвистнул полицейский. На следующее утро Хаффу дали на завтрак печенье и сандвич, полицейский велел ему сидеть тихо и никому не мешать. Так Хафф и сидел до тех пор, пока не пришел тощий мужчина в очках в металлической оправе. Мистер Дрисколл сказал Хаффу, что отвезет его в приют. По дороге туда он спросил: – Ты ведь не доставишь мне неприятностей, а, парень? Дрисколл даже не представлял, какой ад обрушится на его голову и на заведение, которым он руководил. Дрисколлу останется лишь проклинать тот день, когда он взял юного Хаффа Хойла из тюрьмы. Следующие пять лет Хафф прожил, вернее, просуществовал, в приюте для сирот. Им управляли люди с именем божьим на устах, но готовые любого отлупить кожаной плеткой за один косой взгляд в их сторону. Именно так смотрел на них Хафф Хойл. Он сбежал, когда ему исполнилось тринадцать. Хафф сожалел только об одном: ублюдок Дрисколл так и не узнал, что это Хафф убил его. Следовало бы разбудить Дрисколла и дать шанс надеть очки и только потом придушить его подушкой. С мистером Хамфри он не повторил этой ошибки. Хафф удостоверился в том, что убийца его отца увидел его и услышал имя, которое Хафф прошептал ему на ухо, прежде чем зарезать его в собственной постели, пока его жирная жена храпела рядом на двуспальной кровати. А полицейского ему не пришлось убивать. Хафф порасспросил жителей городка и выяснил, что тот вмешался в перепалку двух негров, поссорившихся из-за охотничьей собаки. У одного из спорщиков при себе оказался нож, которым он и вспорол полицейскому брюхо. Как говорили, тот страшно вопил, умирая. С той ночи, когда погиб его отец, Хафф оставался невысокого мнения о служителях закона. За всю жизнь у него не было повода изменить его. |