Книга Я - ваши неприятности, страница 60 – Татьяна Полякова

В гостиной был сервирован стол: коньяк, лимон дольками, всякая снедь на тарелках. Четыре рюмки, только из одной пили. Юрик подошел, взглянул на все это, покачал головой. Потом крикнул на весь дом:

— Жорка… Вот сукин сын…

— Может, ушел куда? — предположила Серафима.

— С него станется… придурок. — Юрик прошелся по дому. — Машина здесь, а его черти где-то носят. — Он плюхнулся в кресло. Теперь стало заметено, какой усталый у него вид. Катков старший выпил рюмку коньяку и закусил колбаской. Серафима последовала его примеру.

— Куда он делся? — не выдержал Юрик.

— Пока время есть, давай обо всем договоримся, — заискивающе предложила Серафима. — За ложные показания срок положен, так что я хочу, чтоб все было без сучка и задоринки. Менты не любят, когда в показаниях путаются… Значит, мы сегодня встретились в девять утра, решив отдохнуть на даче. Где встретились, как договорились, ты звонил или я?

— Отвяжись…

— Мне что. Твое алиби… Сосредоточься, Юра.

Я лежала на диване, бледная и полуживая, всем своим видом давая понять, что минут через двадцать тихо скончаюсь. И слушала, как Серафима бойко шлепает алиби моему врагу. Они вроде бы обо всем договорились.

— Нельзя утверждать, что мы здесь безвылазно сидели до утра, — решив подождать с похоронами, подала я голос. — Георгия где-то носит, и кто-то его обязательно увидит. Тому, кто врет по пустякам, в большом не поверят.

— Тогда так, — кивнула Серафима, — скажем, мы уехали вечером… Юра, не помнишь, во сколько ты из машины звонил?

— В седьмом часу.

— Ну вот, скажем, что мы уехали отсюда в шесть, а вы остались. Циркач… умер в половине шестого. Дураку ясно, что если ты в шесть был еще здесь, то не мог в пять тридцать быть там. Выглядит все натурально: утром приехали, отдохнули, а к вечеру домой… мне ведь на работу…

— Да где его черти носят? — рявкнул Юрик и стал звонить.

— Может, к нему приехали по срочному делу? — не унималась Серафима.

— Ни одна живая душа не знает, что он здесь… Придурок, какую-нибудь глупость затеял…

Звонки ничего не дали. Серафима стала испуганно ерзать в кресле.

— Юра, может, уехать нам, а? Племяшка как привидение — в гроб краше кладут. Да и нам бы отдохнуть… Отпраздновать завтра можно…

— Ты девку-то вразуми…

— Не дура. Я ж все прочувствовала, как скажешь, так и сделаем. В запасе головы не держим. Отвези нас, а?

— Перебьетесь. Частника поймаете. Я брата дождусь.

— Ну и черт с тобой, — разозлилась Серафима. — Хотя Лике и правда плохо, а тебе бы ничего не стоило…

— Проваливайте, — отмахнулся Юрик.

— Давай еще разочек повторим, что ментам говорить. Видишь, волнуюсь я даже… — Лихой скороговоркой тетушка все повторила. — Все. Отбыли в шесть. Вы нас не повезли, потому что выпили. Если будут неувязки со временем нашего возвращения в город, скажем, долго на дороге стояли.

Юрик слушал вполуха, ему уже все заметно надоело. Тетушка хлебнула коньячку на дорожку и помогла мне подняться.

Только мы покинули особняк, как былая бодрость вновь вернулась, и я заметно ожила. Зашагала бойко, чем порадовала Серафиму.

— Чего несешься как угорелая? — все-таки поинтересовалась она.

— Телефон нужен.

— Так есть у тебя. Или нет?

— Я его в туалете утопила.

— Разумно. Хотя вещь дорогая. На почте должен быть телефон.

— Отсюда звонить нельзя. Нам надо в город как можно быстрее.

К счастью, шоссе здесь оживленное, соединяющее два областных центра. Очень скоро мы выгружались из “Жигулей” возле поста ГАИ, рядом с троллейбусной остановкой. Я увидела телефон и бросилась к нему. — Кому звоним? — спросила тетушка. — Ты знаешь кого-нибудь из, коллег Владимира Петровича?

— Знаю. Заместителя его, Петьку… А что?

— Надо, чтобы кто-то меня выслушал, не перебивая.

— Положим, Петька выслушает. Но за остальное не ручаюсь. Время позднее, на работе его может и не быть, а домашний телефон я не знаю. Придется Вовкиной Катьке звонить. Сама видишь: хлопотно и вилами на воде…

Тетушка набирала номер, я томилась рядом, и вдруг, припав ухом к трубке, едва не взвизгнула от нежданно обрушившегося на меня счастья: на том конце провода был Владимир Петрович.

— Вовка, ты ж в больнице, — удивилась Серафима.

— Давно сбежал. Говорил ведь: два дня, не больше… Живы? Рад, ей-Богу. Признаться, сильно беспокоился.

— А чего домой не спешишь?

— Дела поднакопились. Вас где носило?

Тут я выхватила трубку, слушать дальше их светскую беседу не было сил.

— Володя, старший Катков убил Циркача, — я назвала адрес. Он присвистнул:

— Как же он вас в живых оставил?

— Мы алиби, — я вкратце обрисовала ситуацию. — Сейчас Каток на даче в Красном. Можно устроить так, чтоб его там прихватили и заодно дачу как следует обыскали?

— И что найдут?

— Думаю, что-нибудь такое, что позволит упечь его в тюрьму.

— Занятно. Попробуем сделать… Где вас найти?

— Дома. Мы теперь не прячемся. Больше от меня ничего не зависело. Я разом почувствовала смертельную усталость. Возвращение в квартиру помню с трудом. Вошли, рухнули на диван и, как ни странно, уснули.

Разбудил нас верный друг. Долго и настойчиво звонил в дверь. Утро было хмурым, серым и по-настоящему осенним. Серафима, перепуганная и взлохмаченная со сна, бросилась открывать. Владимир Петрович прошел в комнату, занял любимое кресло и терпеливо ждал. когда мы умоемся и сварим кофе. Сон пошел мне на пользу. Я чувствовала себя почти хорошо. Чего не скажешь о верном друге: он имел вид человека, не спавшего как минимум сутки. Я вспомнила, что он сбежал из больницы, и забеспокоилась.

— Чего ты меня разглядываешь? — усмехнулся он. — Устал как собака, только и всего.

— Не тянул бы ты, Вова, — жалобно попросила тетушка.

Он допил кофе, отодвинул чашку и сказал: