Онлайн книга «Французская Мессалина»
|
Размышления Мари-Жанны оборвала Эжени: – Ты стала очень задумчивой в последнее время. Постоянно молчишь. Что с тобой происходит? – поинтересовалась она. Мари-Жанна открыла в блокноте для рисования чистый лист. – Эжени… Я… Словом, мне нужен твой совет. – Так! Он тебе изменяет! – тут же выпалила Эжени. – Да нет же! Что ты! Просто… я чувствую что-то не то. Не знаю, может быть, это мои домыслы. – Рассказывай, всё подробно, – велела товарка. – Ну, ты, понимаешь… Когда мы раньше занимались любовью, Клод был одним, а теперь… он словно другой. Эжени с сожалением посмотрела на свою подругу. – Он тебе изменяет, – констатировала она. – Прости меня, я понимаю, как это жестоко говорить, ведь ты так влюблена. – Что мне делать? – спросила Мари-Жанна, едва сдерживая слёзы. – А ты говорила с ним о женитьбе? – Нет. Как я могу первой говорить об этом? Эжени засмеялась. – Очень просто, дорогая. Порой мужчину надо только подтолкнуть и он сделает всё как положено. Но если нет… Что ж, тогда вам надо расстаться, пока не возникло последствий. – Каких? – поинтересовалась Мари-Жанна по простоте душевной. – Боже мой! Мари-Жанна! Ты что первый день на свет появилась!? Я имею в виду детей! Мари-Жанна покраснела. Эжени пронзила страшная догадка. – Только не говори мне, что ты беременна! Мари-Жанна кивнула. Эжени охнула и выпустила из рук отрез ткани. Старшая модистка посмотрела на девушек осуждающе и сделала замечание: – Все проблемы – вне магазина: иначе вычту из жалованья. Девушки переглянулись, и каждая занялась своим делом. * * * В этот же день, вечером, Мари-Жанна направилась к Дювалю, дабы расставить все точки над «i». Пошло три месяца с того момента, как она посетила его впервые. Теперь она понимала, как была легкомысленна, но, увы, что сделано, то сделано. Мари-Жанна постучала в дверь, но никто не ответил. Обычно в этот час Клод ждал её. Девушка направилась в свою комнату и написала записку: «Клод! Я не застала тебя и решилась написать. Нам надо срочно поговорить…» Дюваль пришёл домой только под утро, он прекрасно провёл время в объятиях Луизы Валанс, ему даже показалось, что она настолько хороша, что он страстно желает жениться на ней не только из-за её богатства. Ловелас вошёл в комнату и увидел на полу записку, по всей видимости, подсунутую под дверь. Он тотчас поднял её и прочёл. – Ну вот, началось. Теперь – «женись на мне, дорогой», «я жить без тебя не могу» и, наконец: «я жду от тебя ребёнка». – Дюваль испугался последней мысли вслух. – «Этого мне только не хватало. И на что мы с ней будем жить? – Мари-Жанна займётся житьём, я же так и буду прозябать помощником боцмана. Только не это!» Клод так и не ложился спать. Он быстро собрал вещи, их было не так много, оставил на комоде записку для господина Лябиля, плату за комнату, вышел на улицу и растворился в весенней дымке города. * * * На утро Мари-Жанна снова направилась к Клоду и обнаружила дверь приоткрытой. Она вошла в комнату и тут же поняла: её любовник сбежал. Об этом говорило всё: не разобранная кровать, выдвинутые ящики комода и, наконец, записка для Лябиля с оплатой за полмесяца. Девушка обмякла: голова закружилась, ноги подкосились, и она упала навзничь. * * * Эжени начала волноваться за Мари-Жанну сразу же, когда она не появилась в положенный час в зале магазина. Она подошла к старшей модистке и шепнула: – Мадам Рози, позвольте мне отойти. Я чувствую, что с Мари-Жанной – беда. Мадам Рози, как женщина умная, в зрелом возрасте, ей недавно минуло тридцать лет, десять из которых она провела в магазине Лябиля, – понимала, что Эжени напрасно волноваться не станет. – Иди, только быстро. Скоро появятся первые покупатели. Если Мари-Жанна заболела, то тебе придётся рисовать. – Конечно, я подменю её, можете не волноваться. Эжени подобрала юбки и взлетела по винтовой лестнице на мансарду. Комната Мари-Жанны была пуста. Эжени догадалась: «Она – у Дюваля. Наконец-то они объяснятся». Она направилась к комнате моряка и увидела дверь открытой почти настежь, свою же подругу – на полу без сознания. Эжени бросилась к несчастной: – Матерь Божья! Мари-Жанна, что с тобой? Девушка не реагировала. Тогда Эжени нахлестала её по щекам, пытаясь привести в сознание. На туалетном столике стоял кувшин для умывания, она тотчас взяла его и побрызгала лицо подруги водой. Ресницы Мари-Жанны дрогнули, она постепенно приходила в себя. Эжени ещё раз обрызгала её водой: лицо, шею и грудь. Лицу Мари-Жанны возвращался прежний нежно-розовый цвет. Она приоткрыла глаза и увидела склонившуюся над собой Эжени. – Не говори ничего. И так всё ясно – он сбежал! Мерзавец! Что б у него одно место отсохло! Молчи, тебе нельзя говорить… Пойдём, я уложу тебя в постель. Скажу мадам Рози, что ты простыла, – хлопотала Эжени. Она подняла подругу и, придерживая её за талию, повела прочь из комнаты предавшего её человека. * * * Весь день Эжени переживала за подругу: «Любая неопытная девушка может попасть в такую неприятную ситуацию… Надо ей помочь… Но как? Я в подобных делах всегда осторожна… Помнится Люси говорила, что за углом есть аптека, и её хозяин приторговывает различными зельями, в том числе и от нежелательной беременности». Вечером Эжени направилась в аптеку с намерением заказать у фармацевта зелья, избавившего бы её подругу от последствий любви. Она решительно вошла в маленькое заведение: фармацевт хлопотал за прилавком. – Месье, – окликнула его девушка и сразу же перешла к цели своего визита. – Мне говорили, что вы прекрасно изготавливаете различного рода порошки… – Какие именно? – перебил девушку фармацевт. Эжени встрепенулась, его голос был неприятным, скрипучим, как несмазанная телега, да и вообще вид у хозяина аптеки явно не располагал к любезным беседам. – От беременности. – Какой срок? Предупреждаю сразу: если большой, то всё бесполезно, только плод изуродуете, – проскрипел фармацевт. – Нет, нет… Думаю, что месяц, от силы – два. – Тогда поможет. Сейчас принесу и напишу, как принимать. Если, что – я вас не знаю, и ничего вам не продавал. Эжени кивнула. – Сколько я вам должна? – А ваши подруги вам не сказали? Я беру ливр… Девушка достала монету из сумочки, сумма была большой, особенно если взять во внимание размер её жалованья. Но она, не задумываясь, положила ливр на прилавок перед фармацевтом. |