Книга Тайный шепот, страница 28 – Саманта Гарвер

– Полагаю, дневник принадлежал кому-нибудь из членов семьи? Или служанке?

Харриет сумела сосредоточиться и улыбнулась:

– Самой леди Аннабель.

– Этот дневник у леди Крейчли? – Бенедикт обернулся к ней, и оказалось, что он уже в очках. Он сел на край кровати и стал обуваться.

– Нет. Когда она переехала в Рочестер-Холл, к ней пришла какая-то женщина и хотела продать ей этот дневник. Джейн говорит, она не смогла за него заплатить.

– В таком случае я поговорю с леди Крейчли. – Бенедикт встал и взял Харриет за плечи. – А вы отправляйтесь обратно в постель.

Он выпроводил Харриет в коридор. Когда она взялась за дверную ручку своей комнаты, Бенедикт уже закрыл свою дверь и направился к лестнице. Он скрылся из вида раньше, чем она успела попросить его рассказать о том, что удастся выяснить. Она бы с удовольствием вместе с ним отправилась на поиски дневника.

Три часа спустя Харриет сидела за столом на улице, изображая интерес к правилам игры в шахматы, которые объясняла ей Лиззи. На небе собирались большие тучи, но солнце не сдавалось, и на солнечном участке не требовалось никакого жакета. Харриет, уже успевшая в день приезда перепачкать жакет в грязи и не сомневавшаяся, что плащ леди Крейчли починить невозможно, искренне надеялась, что солнце одержит победу – по крайней мере до того времени, пока она не постирает грязную одежду. Сегодня она надела свое последнее платье с длинными рукавами, и, хотя манжеты не доходили до запястий, рукава все же скрывали повязки на локтях.

– Харриет, ты меня слушаешь?

– М-м?.. – Она подняла глаза и перестала одергивать платье. – Ты сказала, ладья берет коня?

– Нет. Ладья не берег коня. – Лиззи улыбнулась, и улыбка эта была очень красивой, когда она ее не прикрывала. – Можем не играть, если тебе неинтересно. Мне и самой шахматы иногда кажутся скучными.

– Дело не в том, что это скучно, – честно призналась Харриет. – Просто мне кажется, что у меня не хватит терпения на все эти ходы.

Лиззи перегнулась через столик и прошептала:

– Хотелось бы научиться хоть одной из карточных игр. Но ты-знаешь-кого хватит удар. – Она кивнула в сторону скамейки, где сидела ее мать.

Словно почуяв грешные мысли дочери, миссис Пруитт подняла глаза от вязанья и нахмурилась.

Харриет положила руки на колени и тоже перегнулась через столик.

– Может, как-нибудь ночью, когда ты-знаешь-кто уснет…

– Здорово! – просияла Элиза. Потом выпрямилась и вздохнула. – О, Харриет, как бы мне хотелось быть такой же независимой, как ты!

– Это вовсе не так волнующе, как может показаться, Лиззи. Большую часть времени я читаю или работаю в книжной лавке. Все хоть сколько-нибудь интересное происходит со мной только благодаря моим подругам.

– Но ты читаешь то, что хочешь, а не то, что тебе велят прочитать – вроде книг по этикету и поведению леди.

Харриет невольно сморщила нос.

– Мать говорит, если я не буду в точности следовать правилам этикета, то никогда не найду себе мужа. – Элиза вскинула красивые брови. – Но у тебя нет мужа, Харриет, а ты не стала от этого хуже.

– Спасибо, – сказала Харриет.

– Я считаю, что руководства о том, как полюбить, не существует, а брак, основанный на чем угодно, кроме любви, – это пародия. А ты когда-нибудь влюблялась, Харриет?

Харриет, наблюдавшая за двумя пчелами, по очереди садившимися на большой нарцисс, искоса глянула на Лиззи.

– Почти, но точно сказать не могу, мой молодой человек умер раньше, чем я смогла понять, влюблена в него или нет.

– О, Харриет!

Она качнула головой, отметая жалость.

– Это случилось очень давно.

Лиззи убедилась, что мать полностью погружена в вязание, и спросила:

– А мистер Брэдборн?

Харриет моргнула, глядя на Лиззи, и неожиданно почувствовала себя очень неуютно.

– Бенедикт?

– Я думала, вы сблизились.

– Мы друзья – насколько это возможно, встретившись всего несколько дней назад.

– Да? А мне показалось, что вы старые знакомые. У вас какое-то особое взаимопонимание.

Харриет не могла смотреть в глаза Лиззи.

– Я тебя смутила, – растерялась та. – Извини. Я просто думала… Не знаю, что я думала! Прости меня.

Харриет вздохнула и начала аккуратно складывать шахматные фигуры в деревянную коробку.

– Не нужно извиняться, Лиззи. Для меня немного странно так подружиться с мужчиной, который в общем-то всего лишь чуть больше чем незнакомец. Но я поняла это только потому, что ты об этом заговорила.

– Мне кажется, он тобой увлечен, – сказала Лиззи.

Конь выскользнул из рук Харриет и закатился под стол. Она наклонилась, чтобы поднять фигуру, но Лиззи продолжала:

– Ты знаешь, что он не разговаривает ни с кем, кроме тебя и время от времени сэра Рэндольфа? Он очень таинственный и тихий. Вчера вечером во время прогулки я за ним наблюдала. Он специально замедлял шаг, чтобы оказаться ближе к нам с тобой. И я никогда не видела, чтобы он улыбался, если рядом нет тебя.

Харриет выпрямилась, ударившись головой о край стола. Потом села, что-то бурча и потирая макушку.

– Вот теперь ты меня смущаешь.

Лиззи усмехнулась:

– Должна признаться, я его понимаю – его привлекает твое всегда радостное настроение и отличное чувство юмора. Думаю, ты весьма оживляешь это нудное место. Однако мне никогда не приходило в голову заманить тебя в лес и поцеловать.

– Лиззи! – Харриет со стуком захлопнула крышку.

– Возвращаясь вчера вечером в дом, я шла как можно медленнее, – стеснительно призналась Лиззи. – Может, он влюбляется в тебя, а ты в него?

Глаза Харриет округлились – Элиза всегда казалась ей такой тихой и робкой.

– Я не могу влюбиться в мужчину, с которым едва знакома!

– Откуда ты знаешь? – Лиззи склонила голову набок и скрестила руки на столе, как настоящая леди. – Ты же никогда раньше не любила.

Харриет, открыв рот, пыталась придумать ответ. Когда из дома вышла Джейн и окликнула ее по имени, она испытала настоящее облегчение.

– Вот вы где! – Джейн улыбнулась и подняла руку, словно прикрывая лицо от скудных солнечных лучей. – А я обыскала весь дом.

Миссис Пруитт грубо заявила:

– Мы не обязаны сообщать прислуге, куда идем.

Она говорила с таким пренебрежением, что Харриет не удержалась и метнула в нее ледяной взгляд. Миссис Пруитт ахнула.