Онлайн книга «Попугаи с площади Ареццо»
|
Она подошла к круглому увеличивающему зеркалу над раковиной и полюбовалась своими мохнатыми, словно у фарфоровой куклы, ресницами. — Поторопись, девочка, у тебя же встреча через час! Она торопилась как могла, хотя в принципе не умела спешить, тем более что заниматься собой всегда доставляло ей большое удовольствие. Она облачилась в светло-бежевый брючный костюмчик из замши, купленный в Сен-Тропе, прыгнула в машину и доехала до «Галереи Ла Рен», кафе, в котором у нее была назначена встреча. Проследив за Филиппом, она узнала координаты той самой Фатимы, его нынешней пассии, о которой ей рассказала Роза Бидерман. Вчера она позвонила Фатиме, сообщила, что это «Сонья, подруга Филиппа Дантремона», и предложила ей встретиться где-нибудь на людях «исключительно в мирных целях, для вашего же блага, то есть ради вас и ради Филиппа, прошу вас мне верить». Ева выбрала место в глубине зала, между старинными плакатами в стиле ар-деко, рекламирующими исчезнувшие уже ликеры, и стойкой с десертами. Она не сняла темных очков: это прибавит их встрече таинственности. Впрочем, Фатима искала ее недолго. Войдя в зал, она тут же заметила Еву и направилась прямо к ней. Ева чертыхнулась про себя. Фатима была хороша: волосы как вороново крыло, обжигающий взгляд, благородная посадка головы и персиковая кожа. Интересно, ей огорчаться или поздравить себя с такой соперницей? — Здравствуйте, Фатима, я — Сонья. — Здравствуйте, — ответила та, даже не пытаясь казаться дружелюбной. Она села напротив Евы и уставилась на нее. — Что вы будете пить? — спросила Ева. — Лимонный сок с водой. — О, он же такой кислый! Фатима пожала плечами, показывая, что мнение незнакомки ее не интересует. «Отлично, — подумала Ева, — она считает меня дурой». Когда принесли напиток, Фатима поднесла стакан к губам, потом подняла глаза на Еву: — Так зачем мы здесь? Ева сняла темные очки. — Я не говорила Филиппу, что встречусь с вами. Я хотела с вами поговорить, потому что знаю, его не изменишь, мне ведь уже не первый раз приходится делить его с другими женщинами. — Что?! — Подумаешь, одной женщиной больше в придачу к жене… В глазах Фатимы мелькнул ужас. А Ева продолжала подчеркнуто непринужденно: — Я уже много лет как любовница Филиппа. — Что, и сейчас тоже? — А где он бывает через день, в шесть вечера? Может быть, вы думаете, что он, как он сам говорит, много работает или отправляется домой, к семье? Фатима задохнулась. — Во-первых, имейте в виду, что Филипп редко видится с семьей, — у него непростые отношения с его старшим сыном Квентином, а во-вторых, он довольно мало работает. Он владеет акциями фирмы, созданной его отцом, известной международной корпорации. Он живет на ренту и наследство, хотя и внушает всем, что трудится в поте лица. Еве доставляло изысканное удовольствие рассказывать все это наисладчайшим голосом, во-первых, потому, что это была правда, а во-вторых, потому, что ей нравилось насмехаться над Филиппом. Пораженная Фатима не отрывала глаз от стакана, который сжимала всеми десятью пальцами. — Короче, не волнуйтесь. Если Филипп вам дорог — я ведь правильно поняла? — нужно принять его таким, каков он есть. Но сам он вам об этом не расскажет. Вот я и пришла вам помочь. Фатима вздрогнула. Ей явно хотелось сбежать. И Ева без промедления продолжила: — Он говорит с вами о своей жене? — Нет. Он сказал, что она скучная унылая толстуха. — Напротив, Одиль — очаровательная женщина, и, хотя он ей изменяет, он по-прежнему в нее влюблен! Чудовищно, как она им вертит все эти годы. А обо мне он упоминал? — Ни разу! — О Сонье? — Ни разу. — А о Еве? — А кто эта Ева? — Ну вот видите, какой он! Скрытный… Притворщик… Ну он просто не может иначе! Хотя он славный мужик и добрый. Я в этом сто раз убеждалась. Вот с детьми он так славно обращается… — С какими детьми? — С нашими. — С вашими? — Ну, которых я ему родила. — Вы?! — У нас мальчик и девочка, Тельма и Луи. В этот момент Ева подумала, что назвала не слишком удачные имена, но она заметила, что Фатима, которая с каждой минутой все больше распалялась, не обратила внимания на эту деталь. Ева приготовилась нанести последний удар и достала из сумочки фотографию: — Смотрите, вот мои крошки. — И она протянула Фатиме снимок, где она была в обществе Филиппа и двоих детей, трех и пяти лет. — Правда, похожи на него? У Филиппа сильные гены, гены Дантремонов. Кровь отхлынула от лица Фатимы. Она ругалась по-арабски. Ева дала ей немного попсиховать, а потом схватила ее за руку: — Фатима, я ведь не ревную. Вы можете с ним видеться, можете рожать с ним детей, мне абсолютно не жалко. Только потребуйте заранее, чтобы он отписал на них какую-нибудь приличную сумму. У меня на это ушли годы. Настоящая битва была. Сперва он отказывался, боялся, что это ущемит права его официальных детей. Но в любом случае моим детям или вашим нет никаких оснований рассчитывать на наследство, потому что, во-первых, это будет только лет через двадцать, а то и тридцать — дай бог, чтобы попозже, — а во-вторых, кто знает, сколько таких окажется — ну, его внебрачных детей, которые потребуют свою долю? Так что если не принять меры прямо сейчас, нам потом достанутся одни объедки. Но я-то в конце концов добилась, чтобы он открыл на мое имя счет в Швейцарии, и теперь он кладет туда деньги. Фатима вскочила: — Я брошу этого мерзавца! — Нет, Фатима, ну что вы! Ваш уход так сильно его ранит… — Я брошу этого мерзавца, он мне ни о чем не сказал, а только твердит уже полгода, что вот-вот уйдет от жены. Ева сделала огорченный вид: — Ох ты господи, он правда так сказал? Это он зря. О нет… этого он, конечно, никогда не сделает. — А я-то собиралась отказаться от таблеток! Какая дура! — Фатима, вы не должны себя обвинять! — А вы вообще молчите! Я не такая, как вы! И делить его ни с кем не собираюсь. Либо он мой, либо пускай проваливает. Ох, я ему устрою сегодня вечером! — Фатима! Но молодая женщина уже вылетела из кафе, спеша обрушить громы и молнии на голову обманщика. Ева вздохнула и достала пудреницу, открыла ее, погляделась в зеркало и подмигнула своему отражению: |