Книга Зажги меня, страница 41 – Тахира Мафи

Адам еще в чем-то сомневается, потом нехотя и очень медленно кивает.

– Это была одна из основных причин моей ненависти к нему. Я думала, что он на самом деле поместил в комнату маленького мальчика, ну, что он украл у кого-то для этого ребенка и хотел, чтобы я начала его пытать. Это было возмутительно. То есть настолько отвратительно и одновременно ужасающе. Я подумала, что он не человек, а чудовище. Настоящее, неприкрытое зло. Но… это все происходило не на самом деле, – добавляю я уже шепотом.

Адам выглядит так, будто его что-то смущает.

– Это была иллюзия, – пытаюсь объяснить ему. – Уорнер объяснил мне, что это была такая специальная камера-тренажер, а не камера пыток. Он рассказал мне, что все происходило только в моем воображении.

– Джульетта, – начинает Адам и вздыхает. Он отворачивается, потом снова смотрит на меня. – О чем ты вообще говоришь? Разумеется, это была иллюзия.

– Что?!

Адам смущенно смеется.

– Так ты знал, что это все происходило не на самом деле?.. – растерянно спрашиваю я.

Он молча смотрит на меня.

– Но как же так? В тот день, когда ты меня нашел, ты сказал только то, что в этом нет моей вины. Ты сказал, что уже слышал о случившемся и что я не виновата…

Адам проводит рукой по своему затылку.

– Я подумал, что ты так переживаешь, потому что сломала стену, – говорит он. – Ну, то есть я, конечно, предполагал, что эта иллюзия тебе покажется страшной, но мне показалось, что Уорнер должен был предупредить тебя о том, что это все-таки происходит не в реальной жизни. Я же не знал, что ты все это приняла за чистую монету. – Он на секунду закрывает глаза. – Я был уверен в том, что ты так расстраиваешься по поводу своего открытия – что у тебя обнаружилась вот такая чудовищная сила. И еще ты переживаешь за солдат и о том, что с ними потом случилось.

Я шокирована этим признанием. Я смотрю на него и часто моргаю.

Все это время в моей голове таилось крохотное сомнение – а вдруг все-таки Уорнер меня обманул, и тот малыш был настоящий. Ведь Уорнер раньше часто обманывал.

Но теперь я получаю подтверждение от самого Адама.

Я в тупике.

Адам качает головой:

– Настоящая скотина! Не могу поверить, что он мог так с тобой поступить.

Я опускаю взгляд.

– Уорнер совершал много безумных поступков, но он действительно думал, что помогает мне.

– Но при этом он не помогал тебе, – снова сердится Адам. – Он мучил тебя…

– Нет, это не так. – Я сосредотачиваю взгляд на какой-то трещинке в стене. – Как это ни странно прозвучит… но он очень здорово помог мне. – Я колеблюсь, не зная, могу ли сейчас посмотреть Адаму в глаза. – В тот день во время эксперимента в комнате-тренажере я впервые в жизни позволила себе рассердиться по-настоящему. Я даже не предполагала, на что я могу быть способна, что я даже физически обладаю огромной силой, вплоть до того самого момента.

Я отворачиваюсь в сторону.

Нервно сжимаю и разжимаю ладони.

– Уорнер просто поддерживает такой своеобразный имидж, – говорю я. – Он часто ведет себя так, будто он извращенец и бессердечный монстр, но он… я даже не знаю… – Я умолкаю, переводя взгляд куда-то вдаль, на какой-то предмет, который я практически не вижу со своего места. На меня накатывают воспоминания. Уорнер улыбается. Его нежные руки вытирают мои слезы. «Все хорошо, все хорошо», – говорил он мне. – Он на самом деле…

– Я не могу… – Адам тоже не в силах продолжать. Он неровно выдыхает и продолжает: – Я не могу понять, как я должен на все это реагировать. – Он неуверенно смотрит на меня. – Так он, что же… он теперь тебе нравится, что ли? Ты с ним подружилась? С тем самым парнем, который пытался убить меня? – Он с трудом скрывает боль в голосе. – Он же на бойне подвесил меня на мясной крюк, Джульетта. Или ты уже об этом успела забыть?

Я вздрагиваю. Опускаю голову от стыда.

Я действительно забыла об этом эпизоде.

Я забыла о том, что Уорнер чуть не убил Адама, что он стрелял в Адама прямо у меня на глазах. Он считал его предателем. Для него Адам был солдатом, который приставил ему к затылку пистолет, сумел противостоять своему командиру и в итоге похитил меня и увез в неизвестном направлении.

Мне становится плохо.

– Я… я совсем запуталась, – наконец выдавливаю я через силу. – Я хочу ненавидеть его, но теперь я не знаю даже, каким образом…

Адам смотрит на меня так, как будто видит впервые и понятия не имеет, кто я такая.

Нужно срочно сменить тему и поговорить о чем-то другом.

– А что происходит с Каслом? – спрашиваю я. – Он болен?

Адам колеблется, прежде чем ответить мне. Он понимает, что я пытаюсь убежать от темы. Наконец он уступает мне. Вздыхает и говорит:

– Он очень плох. На него все это подействовало куда хуже и сильнее, чем на всех остальных. И то, что он так болезненно реагирует, отразилось и на Кенджи тоже.

Я внимательно смотрю на Адама и ловлю себя на том, что мысленно пытаюсь представить себе, что в его лице может быть общего с Андерсоном и Уорнером.

– Он даже не встает со своего кресла, – продолжает Адам. – Он просиживает на нем весь день, до изнеможения. И даже тогда, когда он отключается, продолжает спать на том же месте, никуда не уходя. Потом он просыпается утром, и все повторяется снова. Он ест только тогда, когда мы насильно его заставляем делать это, а передвигается лишь в том случае, если ему надо пройти в туалет. – Адам печально качает головой. – Мы все надеемся на то, что очень скоро он как бы вырвется из этого состояния сам. Нам было достаточно страшно потерять такого лидера, как он. Касл заведовал буквально всем. А теперь ему, кажется, наплевать на все вокруг.

– Он, наверное, все еще никак не может оправиться от шока, – высказываю я свое предположение, вспоминая, что со дня сражения прошло всего-то трое суток. – Надеюсь, что со временем ему действительно станет лучше, и он обязательно поправится.

– Ну да, конечно, – кивает Адам и начинает рассматривать свои руки. – Но нам еще надо решить, что мы будем делать дальше. Я сам плохо себе представляю, как долго мы сможем существовать вот так, как сейчас. Самое большее, через несколько недель у нас закончатся продукты, – говорит он. – А кормить сейчас нужно почти десять человек. Кроме того, Уинстон и Брендан себя еще очень плохо чувствуют. Я, конечно, старался помочь им тем, что имел под рукой, но если по-хорошему, то им требуется настоящая медицинская помощь и лекарства, в том числе и обезболивающие средства. Не знаю, сможем ли мы все это доставать. – Он немного помолчал, но потом продолжил: – Я не знаю, что успел рассказать тебе Кенджи, но когда мы доставили их сюда, они были в ужасном состоянии. У Уинстона только что спала опухоль. Нам действительно нельзя задерживаться здесь надолго. Нам нужен какой-то план.