Онлайн книга «Стеклянное море»
|
Я читала — и путь шел лишь в одну сторону. «Кровь хлынула на руку юноши, Ягг-Коша содрогнулся в конвульсиях и застыл…» Добро из сострадания есть зло. И я вспоминала о праведных войнах, и искала спасения… «…Произведения о минувшей войне, одухотворенные талантом, занимают особое место. Сила их влияния на умы и сердца необыкновенна, и неудивительно, что они пользуются поистине всенародной любовью». Я читала дальше — не веря тем, кто говорит о чужом. «Рита выстрелила в висок, и крови почти не было. Синие порошинки густо окаймили пулевое отверстие…» Добро из патриотизма есть зло. — Нет! — я оторвал взгляд от книги. — Не так однозначно, фанг! Я помню! Боль — как вспышка, как кинжал, вонзившийся изнутри. Я вновь смотрел в «Книгу Гор». Я подчиню ее своей воле… Не так однозначно — говорила я. И спешила прочесть: «Нет, нет, не может быть бессмысленно! Почему, зачем тогда всё? Зачем тогда я стрелял и видел в этом смысл? Я ненавидел их, убивал, я поджигал танки, и я хотел этого смысла!..» Секундная мысль — не всё решает сила… И та же книга — как проклятие… «Нет, у нас слишком много милосердия. Мы слишком добры и отходчивы. Чрезмерно». Добро из патриотизма есть зло. — Фанг, — я захлебывался в словах. — Фанг, это другое. Не смей. Не трогай того, что тебе не понять… — Читай дальше, — после короткой паузы сказал Нес. «Да, он их спас. В эти мгновения иначе как плетью и пулей действовать был нельзя». Добро для идеи есть зло. «…Рана на груди была не смертельной, пуля даже не пробила кости…» Добро для знания есть зло. Я отбросил Книгу — и она растворилась в темноте. — Нес, вы поверили в насилие… — Мы поняли — и оно может быть красивым. — Нес, вы ошиблись. Мы лгали себе — чтобы оправдаться. — Всегда? — Всегда. С библейских времен и до наших дней. Мы искали оправданий — за то, что вынуждены убивать. За чужую боль, за свой страх. Всегда самые талантливые служили этой цели. Мы делали это красивым — чтобы успокоить совесть. Красота никогда не была главным — лишь инструментом, чтобы оправдать цель — идею, патриотизм, любовь… — Но для нас главное — красота… — Мы не знали, Нес! Мы подбирали слова — чтобы оправдать защищавших родину, любовь, веру. Красота была лишь средством… — А для нас — целью. — Нес, мы одевали зло в одежды добра и красоты — чтобы выжить. Но кто знал, что мы встретим в космосе расу, чья цель — красота. — Но для нас нет иной меры, — теперь голос Неса стал едва слышен. — Мы жили, созидая красоту — слов, звуков, образов, поступков. Вы дали нам новую красоту — а ты хочешь доказать, что она была ошибкой. — Да. — Докажи. Тьма. Тишина. Докажи. Найди слова сильнее тех, что говорили тысячи людей — неизмеримо талантливее, опытнее… добрее. Переспорь — авторов Библии и Корана, «Горячего снега» и «Трех мушкетеров», Шекспира и Пушкина. Найди слова сильнее. Найди краски ярче. Докажи — они не воспевали войну, они примиряли с ней человеческий разум. Ведь человек рожден не для смерти — своей и чужой. Я верю в это — тем, что еще способно во мне верить… — Я не могу доказать, Нес. Те, кто говорил эти слова — они бы смогли. Доказать, объяснить, переспорить. Я лишь человек, Нес! Я помню, я знаю, я верю — но не смогу доказать! — Не хватает слов и умения? — спокойно спросил Нес. — Да… — Но ты веришь — это уже немало. Вспомни и ощути. Мы увидим, человек. Если не врешь, если не отрекаешься от своей веры — раскрой разум. Мы увидим. Не вру ли я? Откуда мне знать. Я радовался, побеждая. Я не колебался, убивая врагов. Тех, кто прислуживал Шоррэю, тех, кто хотел гибели Земли, тех, кто убивал моих друзей. Разве была во мне хоть тень сомнений? Нет. А в глубине души… Мало кто может заглянуть так глубоко — и не утонуть. — Смотри, Нес, — сказал я. — И вы… те, кто далеко. Фанги, мы не любим убивать. Мы ненавидим войну и жестокость. Клянусь. Я был солдатом — всю жизнь. Я радовался победам и ненавидел их. Для многих я стал смертью — и ни для кого… пока еще… жизнью. Смотрите. Я не знал, что произойдет. Калейдоскоп воспоминаний, ощущение чужого разума в сознании… Ни черта подобного. Холод. И голос Неса. * * * — Говори, человек. Теперь — лишь правду. Ложь ушла. Говори. — Правду? — я засмеялся чужим смехом. — Чего ты от меня хочешь, урод? Вы убивали людей, вы нападали на планеты — а теперь хотите мира? Мы истребим вас. До последнего щенка — или как вы зовете своих детенышей? — Дети, — совершенно равнодушно ответил фанг. — Говори… — Наслушались моего вранья? — полюбопытствовал я. — Мир, дружба, бхай-бхай… Хер вам! Мы были бойцами — всегда. От первых людей, дравшихся с саблезубыми тиграми, и до тех пилотов, что надерут вам задницы через пару часов. — И ты был бойцом? Всегда? Я молчал. Не потому, что не знал ответа — просто нужно было ответить максимально правильно… красиво… честно… Я думал сейчас понятиями фангов — ибо их разум бушевал в моем сознании, их воля требовала от меня правды. — Нет, — прошептал я. — Нет. Ненавидел… силу. Это боль, страх… — Чья боль? Чей страх? — Моя боль… Не хочу… Почему? Почему?! Я кричал — стоя в круговороте лиц. Мелькающие, переплавляющиеся одно в другое лица. Мои враги. Все, кто ненавидел меня. Все, кто оттолкнул. Не подал руки. Не ответил на мольбу. — Почему? — прошептал я бесконечной череде. — Потому что… — мой школьный враг и мучитель Ильяс. — Было плохо мне… — парень, попавший в армию на год раньше. — От таких как ты… — мужчина, для которого русский язык — чужой. — И прочих сопливых умников… — преподаватель института. — Которые не лучше других мужчин… — моя первая женщина. — Я отомщу! — пообещал я. — Кому? — спросил Нес, вырвавшись из потока ненавистных лиц. |