Онлайн книга «Вторая невеста»
|
— То есть после не то пятнадцатого, не то шестнадцатого вы ее больше не видели? — Нет вроде. Не было ее. — В этот последний раз она была одна? — Одна. Очень спешила, мы работаем до одиннадцати, а она приехала поздно. — А как она уезжала, вы видели? — Нет, я был у главного, там один псих пожаловался… — Парень махнул рукой. — То есть вы видели, как она приехала, и все? — Я ж их не рассматриваю, вот когда рядом с машиной, тогда запросто узнаю. — А если бы вы ее увидели в магазине, вы бы ее узнали? Парень задумался. — Ее узнал бы. Красивая девушка, одета нарядно, что-то белое и красный жакет. Я еще подумал, что она любит красное — и машина, и жакет. — Он задумался. И вдруг выпалил: — Видел! Я ее видел! С полной тележкой, ей еще какой-то мужик помогал! Точно! В белом платье и красном жакете! Вы спросили, и я вспомнил! — Это был тот, с кем она обычно приезжала? Парень пожал плечами. — Он проводил ее до машины? — Не скажу, не заметил. Вы думаете, он ее… — Пока неизвестно. — Если бы я знал, что так получится… — Постарайтесь представить себе… вот они идут вместе, что вы подумали? Это был случайный человек, который помог красивой женщине, или знакомый? Как они держались? Какое чувство вызвали у вас эти двое? Пожалуйста, отвечайте не раздумывая! Вам показалось, что они друзья? — Нет! — Они смеялись? — Нет… подождите! Он что-то сказал, и она засмеялась! — Сколько ему лет? — Не знаю… лет сорок, наверное… Я не присматривался! — Большой? — Высокий вроде меня. Здоровый. — Одежда? — В черном… как поп! — В рясе? — Да нет же! В черном… и еще… — Что? Борода? — Нет! — Длинные волосы? — Нет вроде. — Что? Серьга? Украшение? — Нет… — Цвет волос? — Не помню. — Тату на руках? Представьте себе, руки его лежат на поручне тележки… большие? Красные? Белые? Черные? — Черные! Точно! — обрадовался парень. — В перчатках! Я еще подумал, на хрен это, жара даже вечером! — Очки? — Нет, не помню. — Как он шел? — Не понял! — Быстро? Медленно? Переваливался? Парень задумался. Снова пожал плечами. — Какого цвета лицо? — Лицо как лицо, не негр, не с Кавказа… — Загорелый? — Не знаю… как-то… не вспомню… Что-то еще… — Голова? Плечи? — Не помню. Федор задал еще с десяток наводящих вопросов, но ничего больше не добился. С тем и уехал. Он все время думал о Полине. Ему хотелось увидеться с ней, но он выдерживал характер и не звонил в салон — ждал ее звонка. Он представлял, как они увидятся — она согласилась поужинать с ним, — о чем они будут говорить… — Выставка! — вспомнил он. — Метареализм… Интересно! — Он свернул к центру города. Синяя с золотом доска сообщала, что художественная галерея работает с одиннадцати. Бросался в глаза стенд с объявлением о выставке всемирно известной художницы Майи Корфу, «уроженки нашего города». Федор посмотрел на часы — было одиннадцать пятнадцать — и дернул ручку. Дверь была заперта. Он дернул еще раз — с тем же результатом. Ему пришло в голову, что люди совершают массу нерациональных поступков, вроде того, который совершил сейчас он сам, пытаясь еще раз открыть запертую дверь. Что это? Нежелание смириться с результатом? Упрямство? Надежда на «вдруг»? Он снова дернул, посильнее, вложив в свой жест всю досаду и раздражение, и — о чудо! — дверь распахнулась! Что-то там в ней заедало. Мелодично звякнул китайский колокольчик. Он вошел в большой светлый зал. Дежурная, молодая женщина, доедая на ходу, выскочила из подсобки. Федор поздоровался. Бросался в глаза стенд со знакомым уже объявлением и фотография художницы на стене рядом. Майя Корфу сидела на парапете не то моста, не то низкой ограды и смотрела на зрителя с легкой улыбкой. Фотография удачно передавала ощущение движения — в фигуре женщины была динамика: шла, присела, сняла соломенную шляпу, держит ее в руке, щурится на солнце, ветерок шевелит длинные светлые волосы и подол пестрого платья… — Майя Корфу — наша землячка, — с гордостью сказала дежурная, проглотив кусок. — Согласилась привезти картины, она живет в Италии. Замечательная художница, сильная, необычная, заставляет задуматься. И как человек просто удивительная! Простая, нос не дерет, не то что наши, цены себе не набивает. Пожалуйста, знакомьтесь с экспозицией, а если будут вопросы, спрашивайте, я здесь. — Как вас зовут? — спросил Федор. — Светлана. — Спасибо, Светлана. Если будут вопросы, обязательно спрошу. А вам ее картины нравятся? — Очень! Они такие необыкновенные! Сразу чувствуешь западную школу. Хотя не все понятно и… — Она запнулась. — Ну, это вроде магии, просто душу переворачивают. Но есть и радостные! Мне нравятся цветы, например, и пейзажи, очень необычные. Цветы, пейзажи, люди и неизвестно что — так примерно Федор, склонный к систематизации и аналитике, разложил по полочкам творчество Майи Корфу. Он переходил от полотна к полотну, всматривался внимательно, пытаясь понять. Понять содержание можно было по-разному, субъективно, в силу характера — пессимисты видели одно, оптимисты — другое. Единого смысла, универсального для всех, не было. На то и метареализм, чтобы не было. Искажение реальности, искусство на грани подсознания, полусон, полуявь, фобии, детские страхи, сны… Зазеркалье . Он постоял у картины с растением, в котором не было ничего растительного, изображено скорее животное, причем хищное, плотоядное. Из черно-красного громадного с рваными краями колокольчика торчал мощный мясистый стержень густо-красного насыщенного тона, до оторопи напоминающий фаллос. «Amorphophallus» было написано на табличке. Что такое аморфофаллус ? Тропический цветок? Кактус? Бесформенный фаллос? Лиловое поле, зеленоватое небо, черный куб с открытой дверью… «Часовня». Эта картина вызывала чувство опасности и обреченности, открытая дверь притягивала. Женщина в белой одежде с запрокинутой головой, стоящая спиной к зрителю. Из сине-голубого неба на нее несется серая каменная сфера — движение ее неотвратимо, она покрыта рытвинами и трещинами, залетела из немыслимой глубины времени и пространства… Удивительный диссонанс между неподвижной фигурой женщины и стремительно приближающейся глыбой… «Melancholia». |