Книга Спектакль для одного зрителя, страница 23 – Марина Серова

— Как зачем писал? Я его убить хотел. И сейчас тоже хочу!

— Дело в том, что Андрей Лисицын пропал две недели назад. Вещь, принадлежащая ему, найдена у тебя в доме под матрацем. Записка — улика против тебя. — Я уже начала раздражаться по поводу тупости своего собеседника. — Я хочу услышать всю правду — Какой правда? Ты сама не правда! Это не его крест, это Лиза крест, сказала, что «мой Аллах — твой Аллах, это наша любовь».

Я поняла — Джебраилов хочет мне сказать, что крест был подарен Лизой ему в качестве знака их пламенной любви, в которую она вкладывала религиозный смысл.

— Когда она подарила тебе крест?

— Две недели как прошло.

— Ты не убивал и не похищал Андрея Лисицына?

— Жалко, я его не убил! Надо было ему голова отрезать!

— За что?

— Он тоже хотел Лиза насиловать, как я.

Тут до меня дошло, что слово «насиловать» Джебраилов наивно понимал как «заниматься любовью» и, вероятнее всего, ревновал Лизу к Андрею. Но он ревновал, насколько я была наслышана, даже к такому мужчине, как Николай Львович Любимцев, администратор драматического театра.

— Ты зачем приехал в Баку? Искать Лизу?

— А как же, канещно, Лиза искать! Эти бараны ее не встретили, а она, наверное, заблудилась…

— Зачем твои люди должны были ее встретить?

Насколько я знаю, она не первый раз приезжает в Баку.

— Как зачем? — Джебраилов вдруг замялся.

Повисла пауза, и он вдруг опустил глаза в пол.

— Ты говорил про какой-то калым, — вспомнила я начало разговора. — Что за калым ты заплатил и за что?

Джебраилов молчал. Я подошла к нему и с размаху отвесила пощечину.

— Мы, по-моему, договорились, что ты отвечаешь на мои вопросы честно и правдиво! Понял?

— Калым заплатил Лиза я, — потирая щеку от моего удара, ответил Джебраилов. — Раньше калым давали родителям, а теперь можно сразу жене.

— То есть ты ей заплатил деньги? — вступил в разговор Лисовский.

— Не просто деньги, а доллары заплатил! — ответил Джебраилов. — Это ты баран, ты не понимал, что Лиза любит меня и хочет замуж за настоящего мужчину! То есть меня… У тебя нет столько доллар, а у меня есть! И я могу купить твой жена!

— Сколько же стоила тебе Лиза? — спросила я.

— Двадцать тысяч баксов.

Бен присвистнул, а я продолжила задавать вопросы.

— Где деньги?

— Как где? В банке лежат деньги, на имя Лиза.

Как положено сделал, чтобы все культурно было.

— Она приехала в Баку и хочет остаться с тобой?

— Канещно, со мной! Мы бы потом развод оформили, немного погодя… Но ее не встретили эти бараны.

— Ты уверен, что она летела этим рейсом?

— Я сам ее посадил на самолет.

— Она не могла переодеться в самолета в другой плащ?

— Какой другой плащ? У нее в руках была только маленькая сумочка.

— Ты не знаешь, какого цвета была подкладка у ее плаща?

— Красного, — тут же ответил Бен.

Для меня стало более-менее понятно, что могло произойти в аэропорту Бина после прибытия самолета с Лизой на борту, — она располагала достаточным временем, чтобы изменить свой имидж. Стоило зайти в туалет, вывернуть наизнанку плащ, надеть парик и, скажем, дымчатые очки, чтобы азербайджанцы не узнали ее.

— Кто ездил встречать ее в аэропорт? Можно поговорить с этими людьми?

— Если тебе с этими баранами надо разговаривать, пожалуйста.

— Я спрашиваю, где их найти.

— Сейчас Гюле скажу, она их приведет.

Джебраилов поднялся на ноги, прихрамывая, подошел к столу и нажал кнопку селекторной связи. Через несколько минут в кабинет вошли двое мужчин в галстуках. Они представились Керимом и Селимом и были, в общем-то, похожи друг на друга. Оба отличались достаточно крепкой комплекцией и олицетворяли собой типичных людей своей профессии — телохранителей: губы сомкнуты, взгляд холодный, безупречная одежда и предельная корректность. После разговора с Джебраиловым, слова которого надо было осмысливать и переводить на нормальный язык, беседа с Керимом и Селимом показалась мне даже в чем-то приятной, по крайней мере, они хорошо владели русским и не столь субъективно смотрели на жизнь.

— Расскажите, пожалуйста, о том, что было в аэропорту в тот день, когда должна была прибыть Лиза, — попросила я.

— Мы получили указание непосредственно от Асим-бея, — кивнул Керим в сторону Асима Кулиевича, — встретить женщину, фотография которой у нас имелась. Это была брюнетка, ста семидесяти сантиметров роста, с зелеными глазами.

— И такая женщина из самолета не вышла?

— Знаете, я вам скажу откровенно — там была одна женщина, тоже красивая и по описанию примерно подходящая… Но на ней был красный плащ, и она оказалась блондинкой, — объяснил Керим.

— Она, конечно, могла перекраситься или надеть парик, — подхватил мысль товарища Селим. — Но у нее на правой щеке три родинки, которых не было заметно на фотографии. И потом, ее встретили какие-то две пожилые азербайджанки, с ними она и уехала в город. Мы решили, что эта женщина — не та, которую нам было поручено встретить.

— Бараны, ишаки! — выругался Джебраилов. — Я двадцать тысяч долларов заплатил! А вы не встретили, потому что глазели на какую-то бабу с бородавками!

— На какой машине уехала та женщина? — перебила я его.

— Кажется, это был старый «Ниссан», на которых у нас обычно разъезжают деревенские богачи, — сказал Селим. — Вы же знаете этих провинциалов, для них самое главное, чтобы была иномарка.

Селим скосил взгляд в сторону Джебраилова, поскольку вышесказанное относилось и непосредственно к нему. Было очевидно, что Джебраилов не пользовался уважением этих охранников и его терпели только потому, что он имел много денег.

Я отпустила их и продолжила разговор с Джебраиловым. Секретарша принесла нам чай, и мы начали разговаривать уже в более спокойной и цивилизованной обстановке. Асим Кулиевич и Бен расположились по разным углам кабинета и хмуро пили чай с шербетом.

А я, усевшись на директорское место, расположилась прямо напротив Джебраилова.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что тебя кинули? — спросила я.

— Как кинули? Кто кинул? Лиза?

— А кто же еще! Двадцать тысяч ты перевел на ее счет в Сбербанк. И ты после этого надеялся на то, что она бросит свою вольную жизнь и переедет к тебе в аул?

Джебраилов, помолчав, ответил:

— Ты ничего не понимаешь, Лиза меня любить!